— Ну, а все-таки, куда мы идём? — в который раз за сегодня спросил Тоха.

Это имя прижилось с моей подачи, да и парню оно нравилось, так что Тота уже все называли не иначе как Тохой.

— Придём, узнаешь, но тебе понравится, — загадочно улыбался наш котик.

Я поглядывала на довольные и хитрые лица парней и заражалась любопытством и нетерпением от Тотошки. Парень был настолько открытым и простодушным, что оставаться рядом с ним бесстрастной было невозможно. Он как ребёнок заставлял улыбаться от умиления его наивностью и доверчивостью.

Идя по улочкам столицы в который раз удивлялась насколько город отличался от Москвы. Совсем другой колорит, ощущения и дух. Попади я сюда изначально, сразу бы поняла, что нахожусь в ином мире. Хотя кто его знает, может быть и нет, так же решила бы, что глюк. Пока я крутила головой разглядывая улочки и расписные дома, не заметила, что мы дошли. Рядом охнул Тоха и я оторвала свой взгляд от очередного шедевра жилого дома и посмотрела на пункт назначения.

Театр все также будил во мне чувство дежавю. Сколько раз гуляя от Лубянки по Театральному и до Охотного ряда, видела похожую архитектуру, не счесть. Вот и стояла теперь раскрыв рот и смотря на знакомое с детства здание, и пыталась осознать увиденное.

— Ну, чего рты раскрыли? — хохотнул Барсик. — Идёте, а то не успеем, да и могут не пустить.

— Ку-ку-да? — заикаясь от волнения, спросил Тоха, восхищённо смотря на довольных произведённым эффектом парней.

— В театр, конечно, идём. Только тихо, не шумите! Я договорился, нас охранник проведёт, — улыбнулся Раук.

Пришлось хватать Тотошку под белы рученьки и почти волоком тащить за собой. Точнее, тащили парни, я бы не сдвинула эту опешившую и впавшую в прострацию тушу.

Я никогда не была театралкой. Поэтому внутреннее убранство театра оценить не могла. Конечно, я видела величественные залы в кино, но это другое. Как правильно воспринять то, что ты видел частично с экрана телевизора, сидя на диване? Нет, чтобы почувствовать атмосферу сопричастности с Большим искусством, нужно побывать в таком месте. Поэтому сейчас меня разрывали два взаимоисключающих желания. Во-первых, хотелось присесть и сложив руки над головой, сказать: “Я в домике”. Во-вторых, наоборот, расправив плечи, походкой от бедра прошествовать по красной ковровой дорожке к великолепию центрального входа в Театр. Причём желательно, при этом быть в сногсшибательном платье и дорогих ювелирных украшениях. Я помотала головой, ни то, ни другое позволить себе уж точно не могла.

Поэтому просто ошарашенно смотрела на высоченные потолки с лепниной, хрустальные люстры и красные ковровые дорожки. Атмосфера величия немного давила на нервы. Сбоку кто-то гулко сглотнул. Бросила мимолётный взгляд на Тоху. Я впервые за все время в этом мире почувствовала себя не на своём месте, видимо так же, как и он. И это при том, что мы прошли только небольшой кусочек общего зала, холла, как это место зовётся правильно, не знаю. Нас провели через боковую дверь и я увидела мельком только часть величественного помещения и разодетых в вечерние платья и костюмы пары.

— Как вам удалось? — зашептала, хватая Барсика за руку.

— Я же рассказывал, когда театр только купили, тут подрабатывали наши ребята из академии, — так же шёпотом стал пояснять парень, — да и хозяйка театра милая женщина.

Я вновь глянула на Тоху и поняла, что друг в отличие от меня, в полной эйфории от увиденного, на всякий случай взяла его за руку. Ну мало ли, а так спокойней будет, в обморок точно не должен упасть от переполнявших его чувств. Всё же не кисейная барышня, биться в экзальтации, а боевик!

— Я проведу вас в одно ложе, там не высовывайтесь, — подал голос парень, который нас встретил у рабочего входа. — Энкая ругаться не будет, конечно, — он как-то странно хмыкнул, не поняла его эмоций. — В общем, не шуметь и не сорить, — добавил он, — а то подставите не только меня, но и обрубите доступ всем вашим.

Мы кивнули, понимая что вряд ли руководство будет радо безбилетникам. Я заражалась атмосферой невероятного великолепия и вычурности внутреннего убранства здания. В нем была своя неповторимая душа. Воображение рисовало даму в годах, этакую аристократку, которой возраст — не повод опускать руки. Наоборот, она надевала самые роскошные и дорогие наряды, припудривалась и наносила яркий, броский макияж. Бросая вызов всему миру, но при этом, умудряясь, выглядеть на все сто и даже круче. А ещё появлялось предвкушение чего-то незабываемого и неповторимого.

Крутя головой, как игривый щенок, пыталась увидеть и запомнить как можно больше, но рабочие лестницы явно уступали парадному входу и это немного печалило. Мне так хотелось быть среди тех счастливчиков у которых были билеты. Ведь это именно они с полным на то правом прохаживались по вестибюлю и вели разговоры о театре, спектакле, актёрах, вспоминая какие-то милые для них мелочи в ранних постановках. Хотя настроение моё ничем не испортилось. В ложу мы входили всей толпой, а я все также держала Тоху за руку. Уже входя, обернулась, показалось, что спину прожигает чей-то настойчивый взгляд, но в коридоре никого не было.

Мы оказались в одном из закрытых балкончиков на шесть человек. Эти места явно предназначались для элиты, так как тут находился столик, и воображение тут же подкинуло картинку: на нем стоит бутылка шампанского в ведёрке со льдом, пара бокалов и фрукты. Да, все-таки атмосфера навевала странные желания. Я даже немного расстроилась, что шампанского нет, с превеликим удовольствием пригубила бы глоток. Игристое вино было единственным спиртным, которое я могла выпить, не боясь задохнуться.

Ещё в детстве родители всегда наливали мне в красивый фужер детского шампанского, лимонада или другой газировки, чтобы и я могла с ними поднять бокал за наступление Нового года. Но в один из годов, потерявшись в предпраздничной суете, забыли купить, и на столе газировки не оказалось. Но, чтобы не нарушать традицию, мне плеснули каплю настоящего шампанского. Я до сих пор помню тот азарт и предвкушение попробовать то, что пьют взрослые.