Администраторша вдруг встала на четвереньки, приблизила свое лицо к лицу Мессинга и спросила со священным ужасом:

– Сталин? Василий Иосифович?

– С-свершенно верно... Веселый, добрый человек... – с готовностью кивнул Мессинг и вдруг заулыбался, прогудел басом: – Но чудовищно много пьет! Чудовищно! А его футболисты – просто бочки для коньяка!

– Тихо... Умоляю вас, Вольф Григорьевич, не кричите... нас могут услышать...– женщина с трудом помогла Мессингу подняться и потащила по коридору, поддерживая под руку.

– Это что-то новенькое... – тихо говорила Аида Михайловна, прикладывая ко лбу Мессинга мокрый платок. – Муженек вспомнил молодость... хорошо вспомнил, да?

– Хорошо-о... коньяк... женщины... – бормотал Мессинг.

– И женщины были? – тихо удивилась Аида Михайловна.

– Были, Аидочка, были...– бормотал Мессинг, но тут же спохватился, привстал в постели. – Но я к ним не прикасался, Аидочка!

– Ни к одной не прикоснулся? – улыбнулась Аида Михайловна.

– Ни к одной! – приложил руку к сердцу Мессинг. – Зачем мне другие женщины, когда у меня есть ты?

– Действительно, зачем? – продолжала улыбаться Аида Михайловна.

– О-ох, как худо, Аида... сделай что-нибудь... о-ох, не могу-у... помереть хочется!

– Так хорошо погулял, что помереть хочется, да?

– Хочется... помереть хочется, Аида... – простонал Мессинг. – Клянусь тебе, больше никогда... ни капли... проклятый коньяк...

Аида Михайловна рассмеялась, качая головой:

– Я счастлива, Вольф... я просто счастлива...

– Я умираю, а она счастлива... – простонал Мессинг. – Посмотрите, люди, у меня не жена, а чудовище.

– Ты заговорил, как местечковый еврей.

– Что поделаешь, Аида, это в крови. Я ведь сын своей мамы!

– Ладно, потерпи, сейчас я тебе бульончик сварю. Я в буфете по знакомству полкурицы достала...

– О-о, еврейский пенициллин! – громче прежнего застонал Мессинг. – А после него – коньяк, да? Нет, я больше не могу... Оставь меня, Аида, я хочу умереть...

Аида положила мокрый платок на лоб Мессингу, поднялась и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь.

Мессинг глубоко вздохнул и закрыл глаза. И вдруг он услышал далекий гул, который медленно приближался...

...Он увидел космическую пустоту, в которой плыли и вращались планеты... и вдруг из вечной космической тьмы стали выплывать лица футболистов, с которым он гулял в ресторане “Савой”... футболисты улыбались, губы беззвучно шевелились... и вдруг он увидел зелено-голубую Землю... она стремительно приближалась... и гул усиливался... этот гул походил на рев авиационного мотора... а потом прозвучал удар и страшный взрыв... и дым черным пологом стелился над землей...

Мессинг вздрогнул и открыл глаза. Он сорвал с лица мокрый платок и сел в постели, уставясь в окно на розовеющее, подсвеченное утренним солнцем небо...

9 мая 1945 года, День Победы... Победоносные салюты в разных городах Советского Союза... Киев... Минск... Одесса... Харьков... Мурманск... Москва... Гитлеровское командование подписало полную и безоговорочную капитуляцию... Разноцветные огни вспыхивают в небе... Толпы людей ликуют... Они смеются... они плачут... подбрасывают вверх детей... дети смеются, хлопают в ладоши... на праздничных улицах инвалиды на костылях... с деревянными култышками вместо ног... с пустыми рукавами вместо рук... И вот снова изрешеченный пулями купол рейхстага... и наши солдаты укрепляют на нем Знамя Победы... и знамя полощется на майском ветру...

Москва, 1946 год

На этот раз Вольф Григорьевич выступал не в концертном или театральном зале, а в лекционной аудитории института. Она амфитеатром поднималась к самому потолку, и на скамейках сидели студенты в белых халатах.

Вместе со студентами посмотреть и послушать знаменитого телепата и гипнотизера пришли и преподаватели – пожилые и средних лет люди, тоже в белых халатах. Мессинг стоял за кафедрой, менее привычной для него, чем сцена.

– Парапсихология – это наука, которая включает в себя множество других наук, и в первую очередь науки медицинские. Ведь многие способности человека совсем не изучены и потому считаются чудесами, а то и дьявольщиной. Мы много знаем обо всех органах человека – как работает сердце, и печень, и селезенка, и желудок, но как же мы мало знаем о том, как работает мозг, как устроены его нервные клетки... как он запоминает окружающую жизнь, как и где он хранит память...

А что мы знаем о способности нервных клеток хранить память о прошлой жизни человечества?.. Я не оговорился – именно о прошлой жизни человечества, когда, например, меня и на свете не было, но память моя хранит воспоминания о временах Петра I или какой-нибудь Екатерины... Каким образом? Каким чудом это происходит? Ведь находились люди, которые, пережив какую-то катастрофу, вдруг начинали говорить на языке, который они никогда не знали и знать не могли, который и существовал-то за сотни лет до их рождения? В каких уголках памяти хранились знания об этом языке?