– Приезжая сюда, я надеялся, что твоя дочь хотя бы наполовину так же хороша, как ты в юности, Медея… и настолько же горяча!

Мама смущенно захихикала:

– Ах, Людвиг, какие же мы глупые с тобой были! Но моя жизнь сложилась все же неплохо, надо признать.

Тут она заметила нас с папой.

– А вот и моя девочка! Так хочется, чтобы она обрела свое женское счастье рядом с подходящим мужчиной.

Хеммель с интересом окинул меня взглядом, отпил из бокала и выдал:

– Что ж, это не просто возможность подобраться ближе к тебе, Медея, но и сам по себе неплохой вариант.

– Да что здесь происходит, гракханы возьми вас за ногу! — папа вышел из себя и говорил так громко, что к столику начали подтягиваться зрители. — Ваши высказывания о моей семье непозволительны, лорд Хеммель! Я требую покинуть мой дом!

– Жаль, — искренне огорчился Людвиг, — дочка у вас и правда прелестная. Как и жена. Вы счастливчик.

Желваки на папиных скулах заходили так, будто сейчас отлетят от лица и заживут собственной жизнью.

Я думала, он бросится на Хеммеля с кулаками, и уже прикидывала, как его остановить, но тут папа пристально посмотрел на бокал в руке лорда.

А потом на меня. Ничего не сказав, подошел к столу ближе и взял графин, из которого наливались напитки, поднес к носу, затем погладил круглый бок сосуда, задержав ладонь и прикрыв глаза.

И закричал на весь зал:

– Амелия!

– Я здесь, отец, — мне стало понятно, что впереди буря. Но я и не подозревала, насколько мощная.

– С вашего позволения, я вас оставлю, - обратился папа ко всем присутствующим сразу.

Схватив меня за руку, потащил вон из зала, рывком открыл дверь в свой кабинет. Когда мы закрылись, наконец, дал себе волю.

– Амелия! — его лицо приобрело багровый оттенок, глаза полыхали настоящим огнем. — О чем ты думала, когда навела чары на все напитки в доме?

– О том, как славно, когда все честны друг с другом, — попыталась я как-то сгладить обстановку.

– На мое счастье, я не пил ничего домашнего сегодня, — отец заходил по кабинету, — только воду, которую для меня доставили из минерального источника.

Точно, у папы несколько дней наблюдались небольшие проблемы со здоровьем и он действительно пил лишь свою целебную водичку.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? — перестав бегать, он посмотрел мне в глаза так, что стало жутко.

– Отец, скоро волшебство выветрится, и они почти все забудут. По крайней мере, должны.

– Зато я буду это помнить, — буркнул папа, — почему ты такая упрямая? Сегодня наступил предел моему терпению! Использовать свой дар, чтобы отца своего позорить?

– Я не хотела…

– Не хотела? — он распалялся все больше, казалось, сейчас ударит. — Ты стала причиной этой унизительной сцены между твоей матерью и Хеммелем! Я не смогу с ним после этого породниться! Что, довольна?

На самом деле, меня это устраивало. А вот отца окончательно привело в бешенство.

– Амелия Вирджиния Ронн! Проклинаю тебя своим отцовским словом!
– прорычал он. — Ты лишишься своей магии до последней капли… И вернешь ее только когда сама искренне захочешь выйти замуж!

Между нами появилась небольшая ярко-желтая молния. Сверкнув, она рассыпалась мелкими точками, распылившись по комнате.

– Да будет так! — торжественно закончил отец.

– Ты… ты проклял меня? — я не могла поверить в случившееся. Над головой моей заполошенно носилась мелкая лимонного цвета птичка, голося, как будто и ее тоже прокляли. Откуда она взялась?

– И это еще великодушно по отношению к тебе!

– Великодушно? Теперь у меня никогда, никогда не будет магии! — по моим щекам катились слезы. — Я никогда не пожелаю выйти ни за кого из этих твоих напыщенных маркизов и глуповатых графских сынков!

– Тогда - наслаждайся жизнью обычного человека, — отец пожал плечами, — вечер ты все равно испортила, так что можешь идти в свою комнату. Тебе есть, о чем подумать.

О, да! Пищи для размышлений было предостаточно. Но сейчас мне совсем не хотелось делать выводы. Возможно, зря. Я вылетела из кабинета, машинально отметив, что странная птаха сделала то же самое. Куда она дальше подастся? Впрочем, неважно.

Действительно, мое поведение по меркам общества совершенно возмутительно. Я ведь и сама не верила, что магия окажется настолько действенной и ощущала вину и стыд за все произошедшее. Но… как еще мне себя защитить, отстоять право вступать или не вступать в брак? Ведь я человек! Разумное создание с собственной волей. Разве можно со мной так было поступать?

Ворвавшись к себе, я принялась собирать вещи.

Ноги моей тут больше не будет. Лучше столкнуться с трудностями самостоятельной жизни, чем подчиняться отцовским требованиям.