Одна-единственная ночь...

Взоры глаза в глаза и смешавшееся неровное дыхание. Проникающие в душу поцелуи и счастье страсти, разделённое на двоих. Ночь с инкубом, которую невозможно ни забыть, ни повторить. Воспоминания, которые придётся долго-долго переживать и тихо хоронить в глубинах памяти, чтобы суметь жить дальше, уже без него. Возможно, с кем-то другим, но это вряд ли... Если испытал лучшее из возможного, если однажды встретил и полюбил Мечту, яркость воспоминаний об этом ещё долго будет освещать серость обыденности и мешать увидеть лица других мужчин. Даже самых достойных представителей сильного пола, которые всё равно никогда не станут им.

– Люблю! – впервые за сотни лет шепчет инкуб.

– Люблю! – эхом откликается та, кого он страстно ласкает.

Эти слова – правда. До рассвета.

А потом Элен засыпает в объятьях демона, чтобы проснуться в одиночестве.

Шум улиц не слышен, как Эрл и обещал. Спальню наполняет сладкий аромат роз. Окна зашторены, но в полумраке виден огромный букет, лежащий на тумбочке у кровати. Штук сто алых бутонов, не меньше.

Вот она и дошла до стадии, когда окончательно не осталось удобных и щадящих решений. Только тяжёлые и болезненные, которые придётся долго и мучительно переживать.

– Оно того стоило, – сказала себе Элен и отнесла розы в наполненную водой ванну: так они дольше не завянут. Через несколько часов она расставит их по вазам.

Да, глупо. И она не планирует увольняться с работы «по личным мотивам», как с самого начала переживал Эрл. И отказываться от делового сотрудничества с ним не намерена: взаимодействие науки и магии – уникальный экспериментальный опыт, на который не могут влиять личные обстоятельства! Она не предаст своих пациентов, ни нынешних, ни будущих, слабовольно сбежав из кризисного центра.

– Все хорошо, – произнесла Элен и усмехнулась, самой себе отвечая на невысказанный вопрос: – Нет, психиатр мне пока не нужен. Но появившуюся привычку говорить с собой надо как-то изживать.

...

Звонок от бабушки раздался, когда солнце склонилось к горизонту, а Элен завершила генеральную уборку квартиры. Когда вовсю орудуешь тряпками и пылесосом, легче переживать молчание телефона. О, ей звонили подруги, коллеги с работы и из университета, звонили Шон и Стив – поинтересоваться, как она себя чувствует после общения с убийцей-маньячкой, и извиняющимся тоном попросить завтра же зайти в участок и дать письменные показания. Не звонил он, и оттого складывалось впечатление, что телефон безнадёжно заглох. Но бабушка разрушила это впечатление, назначив встречу в сквере неподалёку от дома.

Родственница бесшумно возникла рядом и присела на скамейку возле Элен. Кулон Эрла никак на приближение тёмной ведьмы не отреагировал – то ли бабушка вправду не имела дурных намерений, как поверили все Иные, то ли кулон перестал действовать. Теперь.

Так, об этом не думать!

– Привет! – с трудом улыбнулась Элен.

Бабушка присмотрелась к ней и скривилась:

– Леший мне в печёнку, не говори, что ты провела с ним ночь!

– Так заметно? – сцепила руки Элен, уставившись строго перед собой и стараясь не моргать, чтобы не потекли слёзы. Она не плакала весь день и сейчас не будет.

– Тьфу, глупая молодая голова! Вся в мать пошла, а та – в отца-человека. Надо мне было ведьмака искать, но тёмного отыскать трудно, если вообще возможно, а связываться со светлым поостереглась. Светлым доверять нельзя, помни об этом, они испокон веков первыми гонителями нашего рода были! Тебя из ковена только благодаря высшему демону без проблем выпустили, а ты... Он мог бы любить тебя десятки лет, оберегать и оказывать покровительство, а ты всё упустила ради нескольких часов развлечения! Лучше бы не науку, а правду жизни изучала! Эх, напрасно я решила дать тебе человеческой жизни хлебнуть, прежде чем к магическому сообществу подталкивать. Надо было поступить, как сразу задумывала: схватить и в лесной избушке запереть, пока дурь из мозгов не выветрится! Да сломать побоялась, понадеялась, сама понемногу поумнеешь, сама к своему ведьминскому наследию потянешься.

«Бабушка здорово умеет прятать тёплые родственные чувства. Если бы она вчера не ввязалась в драку с безумной демоницей, сражаясь за мою жизнь, я бы решила, что она ко мне совершенно безразлично относится», – хмыкнула про себя Элен и честно призналась:

– Я не хочу проходить инициацию и становиться ведьмой.

– Что за странное желание отказаться от дара? У ведьм с годами растёт сила, у людей – размер аптечки, – буркнула моложавая бабушка. – К счастью, инициациями балуются лишь светлые, а мы от рождения владеем даром, надо только научиться его замечать и использовать, а не в пробирки и компьютеры таращиться. Если бы ты слышала, о чём тебе старается толковать Фенька, давно бы знала, кто убийца!

– Как это?! – подскочила Элен.

– Кошка видела и обнюхивала эту демоницу дважды, а у фамильяров тёмных ведьм (в отличие от фамильяров светлых, прошу заметить) развит нюх на тёмные изменения в ауре магических существ. Такие изменения оставляют по себе все злодеяния, особенно убийства, так что Фенька сразу почуяла, что с дамочкой дело нечисто, но сообщить смогла об этом только мне.

– И ты отправилась следить за суккубом, чтобы защитить меня.

– Ты – моя единственная наследница, единственная родная кровиночка, – проворчала Ядвига и тут же отодвинулась: – Но слезливых обнимашек не люблю! В детстве тебя не тискала, как мамочка, и сейчас не намереваюсь. Если помощь нужна – завсегда обращайся, а телячьи нежности разводить нечего. Если б я с твоей матерью меньше сюсюкалась, она бы не выскочила замуж за ту сволочь, твоего биологического отца.