А мне даже так нельзя — одному скажешь, и через три минуты уже можно наблюдать сквозь пространственный пробой посвященное тебе заседание политбюро. Нет уж, пусть в более материалистическом ключе обсуждают — когда и какую дать такому хорошему мальчику медаль.

— Она из деревни, наверное! — Осмотрев объект интереса еще раз — замаскировала поправленным ремешком босоножки — добавила мама инфы.

— Из-за лошади?

— И это тоже! — Кивнула мама: — По ногтям ее поняла!

— Ногти как ногти! — Не нашел я отличий: — Аккуратно пострижены!

— Слишком коротко! — Покачала головой мама и показала свои: — Видишь?

— Ну ты взрослая, вот и красишь! — Отмахнулся я.

Ногти у мамы в цвет платья.

— А Танины вспомни? — Предложила она.

Получилось только из-за абсолютной памяти:

— Ну, подлиннее, — Пожал плечами: — Но может ей просто так нравится? Или отучается таким образом от привычки их грызть?

— Вредина! — Показала мне язык мама.

— Просто убиваю время! — Улыбнулся я: — Давай пошпионим — узнаем, где они живут?

— Да просто подойди! — Удивилась мама.

— Так не работает! — Покачал я головой: — Вот мы из Москвы приехали, и все равно дух захватывает, так?

— Так! — Согласилась мама.

— А она из деревни! Каково, а? Видишь какая зажатая?

Маме пришлось обернуться в третий раз — чтобы поправить завязочки платья.

— И верно. Испугается — подумает, что издеваться собираешься, — Признала она мою правоту.

— Времени у нас полно, так что, рано или поздно, я чисто случайно где-нибудь ее встречу. Как считаешь, трех-четырех дней достаточно, чтобы он заскучала и была готова общаться с кем угодно?

— Ты — не кто угодно! — Обиженно заметила родительница.

— Значит, срезаем до двух дней! — Решил я.

Мама весело рассмеялась.

— А Катин папа как-то к нашей жилплощади причастен? — Спросил я.

— А как же! — Кивнула мама: — Он хороший начальник. До этого мы с тобой в общежитии жили.

— А зачем два лишних квадрата? — Заподозрил я медвежью услугу.

— Это я виновата! — Поерзала на стуле мама: — Я тогда про кооперативы и не думала, и, когда предложили ВЫБРАТЬ… — Выделила она голосом: — Я сразу захапала самую большую! — Вздохнула: — Жадность да важность — голове помеха, — Важно кивнула и добавила: — Запомни это, Сережка!

— Запомню! — Пообещал я: — Но, справедливости ради, в той ситуации ты поступила правильно. А кооператив… Будут деньги на кооператив, накопится и на обмен, верно?

— Верно! — Улыбнулась мама.

Отужинавший народ начал расходиться, и в его числе — наша цель. Хитрые мы держались метрах в трех и старались аккуратно прикрываться отдыхающими. Сугубо ради веселья — оборачиваться «колхозники» и не подумали: отец что-то жизнерадостно рассказывал дочери, а та вяло улыбалась в ответ.

— Может выглядеть как детская неблагодарность, но это — не так! — На правах подростка пояснил я маме: — На самом деле она его очень любит, поэтому и стесняется его внешнего вида — хочет, чтобы ее папка выглядел лучше всех!

— Ну тебе-то стесняться нечего! — Фыркнула мама.

— Как нескромно!

— Зато правда! — Взъерошила мне волосы.

— Как будто немного косолапит?

— Девочка? Так плоскостопие же! — Пожала плечами мама.

— А его, получается, от удара копытом не лечат.

— Крепок! — Уважительно кивнула родительница и спросила: — Мне кажется, или мы в наше крыло идем?

— Похоже на то. Большая удача!

— Радости-то полные штаны! — Ехидно хихикнула она.

— Еще и с нашей стороны живут! — Проигнорировал я стандартную родительскую подколку: — А это значит…

— Общий балкон, и одинокая девушка, романтично взирающая на отражение луны в… — Она осеклась.

— В Кавказе! — Безжалостно закончил я.

Весело смеясь, отправились в палату, полностью довольные первым днем отдыха.

Приняв ванну с минералкой (санаторий же — живем по распорядку, подвергаемся лечебным процедурам), переоделся в шорты и футболку, взял карандашик и тетрадку и пошел искать источник легендирования плагиата. Покинув наше крыло, миновал блестящую полированными и золочеными поверхностями галерею и вышел из главного входа. Потом придется войти в главный выход!

Спустившись по образцово-показательным ступенькам, узрел сидящего на лавочке в тени кедра, одетого в «Большевичку», достаточно крепкого седого гладковыбритого пожилого мужчину с хорошей осанкой. Дедушка читал свежую «Правду». Придется отвлечь.

— Здравствуйте, дедушка! — Поприветствовал я его.

— Здравствуй, мальчик! — Пробубнил он в газету.

Обидно! Но не сдаваться же так сразу?

— Извините, а можно спросить — вы ветеран?

Дедок наконец-то глянул на меня поверх газеты, счел новый источник досуга более перспективным, и газетку отложил: