— Ой, хорошо дома! — зевнул немного «отошедший» от многодневного запоя за время нашей с ним поездки в Брест, и, после него — в Москву — дед Лёша.

Прибыли мы на поезде, и на вокзале нас никто не встречал — мама еще лежит в больнице (созванивались, у Петра Ивановича дома телефон есть), но уже не в «нашей», районной, а прямо в ЦКБ — ее туда перевели по итогу визитов решивших сделать мне приятно Полевого, Пахмутовой, Хиля и Зыкиной. Хиль вообще довольный — «наши» песенки ведь крутят по всему СССР, а начиная со следующего учебного года интегрируют в регламент школьных и дошкольных мероприятий.

— Дома всегда лучше! — согласился с дедом я.

Соскучился по Танечке и Соечке! С первой увижусь вот уже скоро, а вторую вызвоню себе завтра погулять. Еще есть Катя, но она меня своей гиперактивностью немножко пугает. Такой массовик-затейник в пару нужен, идеальная синергия, так что Катюша у нас «переходит в зрительный зал». И да начнется битва за этакую красотулю! А с этими… А можно мне обеих себе оставить? В стране же все равно дефицит мужиков, вот, считай, собой жертвую ради всеобщего блага!

Покинув вагон и зябко ёжась, пошли к такси, и после поездки деда Лёша при помощи мата и угроз задоминировал водителя рассчитать нас честно.

— Совсем о*уели! — делился он своими соображениями, пока я потрошил почтовый ящик.

Новая «Работница», «по инерции» поступающий «Советский спорт», «Литературка» и новая «Юность» — мама подписалась, в дополнение к полагающимся мне как автору экземплярам. Еще подписались на «Правду» — большую и пионерскую, новости отслеживать. В этом номере «Юности» из моего только фельетоны, всего две штуки — Полевой тоже не всемогущ, а сатириков-«членов» в стране и без меня хватает, и все хотят печататься.

— С пьяных да с приезжих три шкуры дерут, водкой из-под полы приторговывают, уснувших вообще порой обирают! Куда ОБХСС смотрит?! — продолжал рокотать дед Лёша по пути наверх.

— Взяточники там! — поддакнул я.

— А на юге совсем пи*дец, знакомые говорили — пока «бакшиш» не занесешь, вообще х*й кто пальцем пошевелит!

Справедливости ради, в столице «бакшиш» тоже все любят.

— Отдали бы ОБХСС под ведомство КГБ, сразу бы все шелковые стали! — пустился дед в размышления на классическую тему «как нам обустроить Россию». — Хрущев, придурок лысый, «контору» кастрировал, теперь всё — вообще ни*уя не понятно, чем заняты, а в политбюро вообще у всех неприкосновенность!

— Разберемся, дед Лёш! — пообещал я.

— Ты, чтоли, разбираться будешь? — хохотнул он, потрепал меня по волосам, принял вынутый из моего портфеля сверток с подарками бабе Зине, и пошел к себе.

Вот я и дома! Приоткрыв форточку — душновато, никто не жил же — рухнул на диван. Очень морально устал — хорошо, что в ближайшее время никаких больше «акций» не предвидится. Очень нервно было, когда я закапывал окровавленные шмотки в саду, пока прекрасно видимые в освещенное окно кухни хозяева дачи и примкнувший к ним бородатый (под Толстого канает, падла!) Солженицын бухали, и, надо полагать, ругали советскую власть. Благо кусты опавшей сирени оказались достаточно густыми, а «ячейка диссидентуры» — достаточно беспечна, чтобы на тихое кряхтение и предательское потрескивание веток внимания не обратить.

Повернувшись на спину, вытянул забинтованную руку к потолку. Закопав шмотки, немножко порезал ладонь и испачкал багажник Солженицынского «Москвича». Одно из обручальных колечек, приподняв валяющиеся на дне тряпки, сунул в щель — если специально не обыскивать, не найдешь. На звук захлопнутого багажника «сагрилась» пробегающая мимо псина, и я, не забыв размазать собственные следы, сиганул через забор, пробежал через переулок, и, как говорится, «растворился в ночи». Квасящим дедам хватило отмазки «корабли ходил смотреть, увлекся», и они даже не обратили внимания на свежезабинтованную рану — порезался и порезался, чай не сахарный.

— Сережка, смотри что тут! — внезапно зашел в комнату дед Лёша, потрясая свежей «Правдой» — они тоже выписывают. — «В районе двадцати двух часов возвращающийся от тещи сержант Акинфеев увидел, как из-под забора одного из участков выбралась собака дворовой породы, держа в зубах женский платок черно-цветочной расцветки. Благодаря образцово налаженной системе уличного освещения, бдительному сержанту удалось разглядеть на платке следы крови. Отважно вступив в схватку с собакой, Акинфеев получил пару укусов, и, как окажется в последствии, ключ к казавшемуся безнадежным делу. Дождавшись подкрепления и передав командование операцией капитану Васильеву, Акинфеев с товарищами задержали жителей дачи, на территории которой бродячей собакой был разрыт тайник, содержащий вещи недавно пропавших родственников секретаря Тюменского Горкома А. Никольского. Кроме тайника, на дворовой территории был найден автомобиль приехавшего «в гости» действующего члена Союза писателей А.И.Солженицына. В багажнике автомобиля сотрудниками милиции были обнаружены следы крови и обручальное кольцо одной из жертв. А.И.Солженицын и хозяева дома в настоящий момент помещены под стражу».

Быстро! Ну как быстро — почти трое суток прошло, а дело, по словам Петра Ивановича, «союзного масштаба» и у Щелокова на личном контроле. Неудивительно, что как только получилось «тронуть лёд», Калининградская милиция перевозбудилась и в кратчайшие сроки отчиталась о подвижках перед высоким начальством. А начальство, в свою очередь, решило похвастаться успехами со страниц «Правды». Друзья Солжа под молотки попали, да, это неприятно, но вот у него самого никаких проблем с втягиванием всех кто под руку подвернется в позорнейшие "блудняки" никогда не было, так что и я переживать не стану — нормальных друзей выбирать надо, а не хитрожопых псевдоюродивых социопатов.