— Разговор записываищь?

Когда получал подтверждение, подробно рассказывал о крушениях заграничных самолетов, неизменно представляясь «Рафиком Мандарином». Нарабатываю кредит доверия, чтобы звонок от Рафика с прогнозом аварии в самолете советском без внимания не оставили.

Чикатилу пока выбросил из головы — он сейчас еще неактивный, а мне в школу нужно ходить, так что пусть поживет, гнида, до момента, когда у меня будет возможность его посетить.

На следующий день, на первом уроке, Антонина Петровна вызвала меня к доске, поставила рядом, и гордо зачитала статью из «Пионерской Правды» о нашем с Вовой «подвиге». Одноклассники оживились — нифига себе, пистолет! Услышав, что мы из него не стреляли, мальчики презрительно усмехнулись. Уж они бы с этим пистолетом ухх!

Как только я вернулся на место, ожил висящий над дверью динамик:

— Андропов Сергей, пожалуйста, пройди в кабинет директора.

Вышел в коридор, и, топая по дощатому полу, заглянул в кадку с фикусом и укоризненно поцокал языком — земля сухая, филонят дежурные-то! Может директрисе наябедничать? Не, не буду! Спустился на первый этаж — директорский кабинет у нас здесь — и постучал в нужную дверь.

— Заходи, Сережа! — Раздался настолько «медовый» голос директрисы, что мне поплохело — так разговаривают с утаскиваемым на бойню бычком.

Воровато оглядевшись — чисто! — перекрестился и вошел.

Елейно улыбающаяся хозяйка кабинета сидела за столом, к которому «перекладинкой» примыкал стол подлиннее — стандартная бюрократическая буква «Т». За гостевой перекладиной сидело трое — лицом ко мне нервничающая мама и столь же «сладенькая», как и директриса, Степанида Ивановна из РайОНО. Спиной ко мне — темноволосый мужчина в хорошем костюме. Когда он обернулся, я понял причину такого поведения дам — нашу школу почтил личным визитом сам Борис Николаевич Полевой.

— Здравствуйте! — Выдал я им на всех.

— Здравствуй-здравствуй, Сереженька! — Активизировалась И.О.: — Это — Борис Николаевич Полевой, главный редактор журнала «Юность»! — Без нужды представила она мне гостя.

Тот с улыбкой протянул мне руку, и я пожал, представившись:

— Сергей Андропов. Пионер. Однофамилец.

— Знаю, что однофамилец! — Мягко засмеялся классик: — Присаживайся, Сергей, обсудим твои литературные дарования.

Присел.

— Скажу сразу — я своему сыну верю, и, если он говорит, что своими глазами видел, как ты работал над «Зорями», значит так оно и есть! — Твердо выразил он мне полное доверие.

Какой хороший мужик.

— Спасибо, Борис Николаевич!

— Далее — повесть у тебя получилась замечательная. Кроме того — ее целиком можно опубликовать в одном номере, поэтому наши уважаемые мэтры на тебя не обидятся, если я их немножко «подвину»! — Заговорщицки мне подмигнул.

— Спасибо, Борис Николаевич! — Снова поблагодарил я, обменявшись с мамой ликующими взглядами.

— Потом поблагодаришь! — Улыбнулся он: — Далее… — Он залез в портфели и достал оттуда копии стихов из книжки: — Это — твои стихи?

— Мои! — Не дрогнув, присвоил я интеллектуальную собственность.

Социализма в белых перчатках не построишь!

— Да ты — настоящий талант! — Похвалил меня классик: — Если вы не против, — Посмотрел на маму: — Я мог бы предложить их для публикации Александру Борисовичу Чаковскому, главному редактору «Литературной газеты».

— Вас будто сама Вселенная ко мне послала, Борис Николаевич! — В очередной раз поблагодарил я.

— Если продолжишь в том же духе, однажды я скажу то же самое! — Похлопал он меня по плечу: — Феноменальные пионеры нам нужны! — Повернувшись к маме, он спросил: — Наталья Николаевна, вам с сыном будет удобно заехать к нам в редакцию сегодня, часиков в пять?

— Отпрошусь! — Пискнула мама.

— Договор подписывать? — Предположил я.

— Именно! — Подтвердил классик: — Напечатаем твою повесть в октябрьском номере!

Отпивавшая водичку из стакана директриса не совладала с такой удивительной новостью, и выронила стакан, который с задорным звоном разлетелся на кусочки.

— На счастье! — Не оплошала Степанида Ивановна.

— Спасибо вам огромное, Борис Николаевич! — Залопотала счастливая мама: — А то сын-то мне говорит, мол, через пятилетку опубликуют — уже счастье, а тут — октябрь!

— Пятилетка, значит? — Хмыкнув, посмотрел на меня главред «Юности».

— Очень много у нас замечательных писателей, — С улыбкой развел руками я.

— Много! — Согласился он, подхватил со стола шляпу, энергично поднялся на ноги — для своих шестидесяти держится многим на зависть — подобрал портфель, пожал ручки дамам, затем — мне: — Не прощаемся! Жду вас в гости! Дорогу я найду, Варвара Ильинична! — Улыбнулся директрисе и вышел из кабинета, чтобы выполнить свое обещание.

Женщины издали синхронно-пугающий всхлип: