— Да, да, — пробормотал Клиф.

Куда девалась его всегдашняя самоуверенность! Что и говорить, вечером после получки за стойкой офицерского бара отеля «Рэкс» в Сайгоне, со стаканчиком «мочи пантеры» в руке, вся эта война совсем иначе, в гораздо более романтических красках, рисовалась парню из Атланты, правнуку разорившегося, «унесенного ветром» плантатора, первому лейтенанту Клифу Далласу Шерману.

— Очень больно, Джонни? — осведомился Клиф, с тревогой вглядываясь в лицо командира.

— Теперь я знаю, что чувствуют самураи при харакири! — выдавил из себя Грант.

— Богом проклятые гуки! Кажется, они бросили против нас мощные силы, — мрачно заметил Клиф.

— Не робей, старик! — попытался подбодрить его Грант. — Мы — точно иголка в сене, субмарина в океане!.. Вспомни операцию «Нассау»!

Эту операцию «зеленые береты» заучили лучше, чем историю битвы при Ватерлоо. Все они зубрили ее по полевому уставу ФМ-1. В ходе операции «Нассау» — разбуди любого офицера, он тут же отчеканит — британские войска окружили малайских партизан в болотах и джунглях на площади в сто квадратных миль. Израсходовав 60 тысяч артснарядов, 30 тысяч мин, 2 тысячи авиабомб, 1500 человеко-дней патрулирования и сидения в засадах, британские томми — а их было полсотни солдат на одного партизана — уничтожили… тридцать пять партизан. Тем не менее операция «Нассау» считалась столь успешной, что американцы, увязнув с самого начала во Вьетнаме, позвали в помощь своим советникам по контрпартизанской войне британских советников.

— Я предпочел бы, — сухо произнес Клиф, — играть роль охотника, а не травимого зверя!

— Зайца, Клиф, зайца! — уточнил Грант. — Ты никогда не слышал про «Банни-Боп»?

От неожиданности Грант и Шерман вздрогнули и тревожно переглянулись: вдали, в стороне старого лагеря, затрещали автоматные очереди. Гулкое эхо пророкотало по зарослям, отскочило от известковых скал.

Темное лицо Клифа вытянулось, блеснули белки глаз.

— Это в старом лагере, Джонни!

Грант слабо усмехнулся — в минуты опасности в нем почему-то всегда пробуждался юмор висельника.

— Помнится, Клиф, в Атланте ты славился как чемпион по марафонскому бегу. Надеюсь, ты в форме сегодня, чего нельзя сказать обо мне. Поторопи ребят: начинается кросс по пересеченной местности.

А голову гвоздила одна только мысль: «Мы были обречены с самого начала! Но я, словно страус, прятал голову в песок…»

В стороне старого лагеря прогремели один за другим два взрыва, и дважды глухо и тяжко охнули джунгли, гулко зарикошетило эхо в горах.

— Мины Клеймора! — вырвалось у Клифа. — Но кто же там взорвался на наших минах?! Неужели туда просочились Ви-Си?

Обе команды уже подготовились к отходу, когда прибежал Харди.

— Иисусе Христе на кресте! — прорычал он, задыхаясь. — Наши гуки пытались взять нас врасплох в старом лагере! Напали со всех сторон, да подорвались на минах Честэра! Я узнал этих треклятых горцев по красно-черным повязкам на голове. В руках — наши автоматы. Они несли их, как мотыгу, на плече! Еле ушел от них!

— Вперед, Харди! — прервал его Клиф. — Уходим на восток! Маршрут эксфильтрации номер четыре! Все по своим местам! Где Шин? Капитан! Пойдете с Честэром в арьергарде! Вперед! Скорее бы прилетели самолеты.

Но самолеты в тот день так и не прилетели… Полковник Фолькстаад сказался больным и не вышел на работу. Его искали дома — не нашли. Посылали радиограмму с нарочным в отель «Каравелла» и даже в ночной клуб «Баккара» — и тоже не нашли. Потом прошел слух, будто кто-то видел полковника на пляже в Ня-Чанге в компании «платиновой» блондинки.

Поведение горцев больно поразило Гранта, хотя теперь он говорил себе, что с самого начала в глубине души не верил в их пылкую любовь к американцам. Нет, гуки не стали чингачгуками!.. И не могли никогда стать. Фенимор Купер придумал Чингачгука, обманул Гранта. Ведь и во времена покорения индейцев туземных сынов Америки считали «навозом для белой расы»…

«Красные береты» беспокойно гомонили о чем-то своими тонкими голосами.

— Заткнитесь! — зло прикрикнул на союзников Клиф.

Клиф задал слишком быстрый темп. Грант еле поспевал за ним. Соленый пот нещадно ел глаза, насквозь пропитал одежду. Задыхаясь, Грант проглотил две «пеп-пилз», схватил Клифа за рукав:

— Сбавь темп, старик! Так мы быстро сойдем с трека. Держи темп сто восемьдесят шагов в минуту! Дистанция — восемь футов!

За первый час похода прошли около шести миль.

Десантники, растянувшись индейской цепочкой, спустились по каменистой оленьей тропе через три перевала в долину, где цвели пахучие небесно-голубые цветы и плавал жидкий туманец. Через долину пробирались ползком по густой траве, над которой летали огромные стрекозы. Клиф разбил сводный отряд на три группы по семь-восемь человек — одна группа ползла через долину, другие прикрывали.

Привал устроили только после захода солнца в бамбуковых зарослях. Было семь вечера. Звенели цикады. Грант сразу сделал себе внутривенный укол морфия. Он не смог ничего проглотить, кроме кусочка концентрированного, не тающего на солнце «тропического» шоколада. «Береты» подкрепились впервые за день. Джек Уиллард превзошел самого себя: подал на ужин из консервных рационов спагетти с мясом, сосиски с бобами.