Горная гряда и лес почти не соприкасались друг с другом, гордо оставив между собой тонкую прослойку из травы и полевых цветов. Разведчица довольно быстро шла вперёд. Двигаться вниз по пологому склону было легко и приятно. Делая не более двух привалов за день Кадисса медленно, но верно шла в глубь материка. Изредка приходилось давать левому глазу отдохнуть и переключится на размытое внутреннее зрение. В такие моменты скорость падала. И с каждым днём поднимать веко становилось всё сложнее, что вызывало отчаяние и тревогу. Неприятные мысли одолевали.

К исходу четвёртого дня Кадисса не выдержала и сорвалась на истерический крик. Веко опухло и жутко чесалось. Срочно требовался лекарь или маг воды, но вокруг были лишь вороны да толстые шмели. Хорошо хоть в этих краях нет игнийских стервятников…

Несмотря на усталость и требования организма совершить привал, но раз за разом прокручивая в голове план, разведчица продолжала идти, скрипя зубами и слушая биение сердца. Шла до тех пор, пока не почувствовала, как её ноги что-то обожгло холодом. Она по щиколотку стояла в небольшой горной речушке, которая заливалась в её сапоги.

Рыча как раненый морах, Кадисса вышла из воды и сбросила с плеча вещмешок. Собственные мысли оказались громче журчания воды, что могло стоить ей жизни. Сейчас она не заметила реку, а потом не заметит ловушку? Непозволительная халатность. Она ценила благополучие клана выше своей жизни, но вот незадача. Легко пожертвовать собой во имя великой, благородной цели, но гораздо труднее найти в себе силы жить ради её достижения. Да и какой смысл быть готовой умереть ради родных, если это ставит под угрозу их жизни? Проклятье, что же делать…

До самого вечера Кадисса промывала глаз холодной водой и прикладывала к веку найденные вдоль русла травы, но это не помогало. Она выругалась:

— Агрх! Карс шаррах! Кого я обманываю… Как вообще выглядит эта треклятая фиалка?!

Нужно было признать, что воины Игнфтонга почти не практикуют травничество. Растений на песчаном полуострове настолько мало, что она попросту не понимала, какие листья прикладывает к веку. Ладно хоть слегка промыла, гноя стало немного меньше. Вдруг обойдётся? Пополнив запасы воды Кадисса остановилась на ночлег неподалёку от водоёма. Не обошлось.

Следующее утро началось с протяжного воя отчаяния. Глаз заплыл настолько, что уже не открывался. Потрогав веко Кадисса нащупала толстый пузырь с гноем. Поспешно собравшись в дорогу с максимально возможной для слепого человека скоростью, она пошла вниз по течению, в надежде набрести хоть на кого-то кто поможет найти пару цветов фиалки трёхцветной.

Вскоре, двигаясь за восходящей звездой, Кадисса услышала вдали шум. Ускорившись, она продолжала идти вдоль течения то и дело всматриваясь вдаль внутренним зрением, но видела только слепящий ярко-голубой туман из энергетических потоков воды. Шум усиливался с каждым шагом, так же, как и плотность тумана. В момент, когда шум был уже такой, что она вряд-ли смогла бы его перекричать, она стала двигаться почти на ощупь. Едва не оступившись, она поняла, что река падает с утёса.

Она чувствовала в падающей воде колоссальную мощь и прониклась уважением к стихийному явлению. Извилистые потоки энергии вокруг водопада расходились от него во все стороны ослепляя внутреннее зрение разведчицы. Она находилась словно в маленьком пузыре, где на расстоянии вытянутой руки видимость напрочь отсутствовала.

— Как тут ориентироваться?! Карс Шаррах! — прорычала Кадисса.

Она была лучшей разведчицей в клане, но не понимала, как вести себя, оставшись без зрения и слуха. Вытянув руки перед собой, она прошла пару шагов чуть было не упав, споткнувшись о корни деревьев, растущих вдоль реки. Несколько неуклюжих шагов привели её в воду, развернувшись она чуть не расшибла лоб о деревья. Вниз по реке — обрыв, в назад возвращаться нет смысла. Неужели это конец?

Присев на толстый корень Кадисса уткнула лицо в ладони, сосредоточилась на обдумывании дальнейших действий. В голову приходили дурные мысли, одна хуже другой. Ощупав воспалённое зудящее веко возникло навязчивое желание вспороть кожу и дать гнили выйти, чтобы глаз смог наконец свободно открыться. Она поднесла к веку кинжал и направила его кончик чуть выше глаза.

— Нет! Замуи! Всё должно быть не так…

Но вот как именно — решать могла лишь Кадисса. Вспороть зудящий пузырь гноя, чтобы освободить веко — наиглупейший способ спасти глаз. Но оставить всё как есть — значит дать воспалению развиваться в течение времени пока разведчица вслепую будет искать дорогу и надеяться на лучшее. Шанс потерять второе око был невероятно велик в обоих случаях. Но если в первом что-то ещё зависело от самой Кадиссы, то от второго варианта её воротило. Она не могла представить себя в ожидании помощи, полагаясь на счастливую случайность. Кто угодно, но не она.

Шмыгнув носом, разведчица выкопала в песке неподалёку от водоёма небольшую ямку и нашарив руками несколько толстых прутьев, кинжалом выстрогала из них колышки. Сделать это вслепую оказалось не так-то просто и потребовало уйму времени. Содрав с ближайшего дерева кусок коры, чтобы использовать её в качестве трута, Кадисса ловко раскрутила колышек, добавляя в место трения толику энергии. Костёр по заветам покойного дяди Шена. Классика. Вскоре огонёк разгорелся и колышки были пущены на дрова.