– Я часто тут бываю. Тут хорошо и никого нет. Купайся сколько влезет. Говорят, что раньше, во времена волантеров, Дорога была открыта всем. Не нужны караваны и глойти, любой мог отправиться, куда хотел. Представляешь, живёшь ты где-нибудь на севере, пасёшь тюленей, или чем там люди занимаются. А вечером сел на велик – и к морю, купаться! И плевать, что это в другом мире…

– Не уверена, что тюленей надо пасти, – засмеялась Василиса, зависая в теплой воде. – Но идея мне нравится. Когда перед каждым открыт Мультиверсум, всякий может найти идеальное место для себя.

– Да, – серьёзно сказал Данька. – Я вот нашёл.

– Здесь?

– Нет, что ты. На море прикольно, но это просто пляж. Он быстро надоедает, потому что тут всегда одно и то же. А бесконечно купаться устают, наверное, даже дельфины.

– Не знаю, – Василиса погрузилась в воду по уши и зафыркала, как дельфин. – Я ещё не скоро устану, наверное. А что у тебя за место?

– Я устроил себе домик в одном красивом срезе. Наткнулся на него случайно и прямо как по башке шарахнуло: «Я хочу жить тут!» Там ничего такого особенного, на самом деле. Просто это моё место. Не знаю, почему.

– Покажешь?

– Ты серьёзно? Это в другом срезе.

– Да, я хочу посмотреть, если можно.

– Заметь, это ты предложила!

– А ты, можно подумать, совсем такого не ожидал, разжигая мое любопытство!

– Может быть, чуть-чуть, – сказал Данька. – Я никогда его никому не показывал.

– Ты, небось, всем девушкам это говоришь! – хмыкнула Васька, одеваясь.

– Нет, – ответил он, – у меня хреново получаются отношения. Ну да ты заметила.

– Это точно! – Васька засунула мокрый купальник в сумку и закрепила её на багажнике.

Данька просто натянул шорты поверх мокрых плавок.

– Поэтому я ещё раз спрашиваю, – ты действительно хочешь прокатиться со мной туда? Это недалеко, но несколько переходов сделаем.

– Да. Но только ненадолго, ладно? А то родители будут волноваться.

– Не успеют. Сейчас, когда мораториум сломан1, у моего среза отрицательный временной лаг к Центру.

1 История мораториумов и их влияния на Мультиверсум рассказывается в книге «Последний выбор».

– Что это значит?

– Пока там проходит час, в Центре – минут десять. Точнее сказать не могу, надо приборами мерить.

– Удобно!

– Ещё бы! Я туда ухожу, когда надо хорошенько выспаться или о чём-нибудь подумать.

Они сели на велосипеды, набрали скорость по влажному песку вдоль линии прибоя, Данька коснулся её локтя, и мир моргнул.

– Слушай, а почему велосипед? – спросила Василиса, когда они вкатились на высокий холм в срезе, состоящем, кажется, из одних возвышенностей. – Уф, давай передохнём.

Дорога ныряла вниз, поднималась вверх, и она, не выдержав, слезла с велосипеда, застонав от боли в ногах. Отвыкла, давно не каталась. А вот Данька как будто совсем не устал.

– А почему нет? С машинами столько хлопот! А я не курьер, которому нужна скорость, и не торговец, которому груз везти.

– Хотя бы электровел бы завёл себе. Чтобы в горку сам ехал. Если в него акк засунуть, то катись куда угодно!

– Это не очень хорошая идея. Акк – большая ценность, захотят отнять. А обычный велосипед никому не нужен. Он ничего не стоит, его можно бросить без сожалений, а в следующем срезе найти новый. До велосипедов везде додумались.

– Ладно, – вздохнула Васька, – продолжу формировать линию бедра, как тот продавец говорил.

– Потерпи, уже недалеко.

***

– Какое странное место! – сказала Василиса задумчиво.

Они вынырнули с Дороги на крутой просёлок, стекающий серпантином с гор к морю. Не к тёплому, зелёному и прозрачному, а к серому, неприветливому и холодному.

– Тебе не нравится?

– Пока не знаю. Для начала тут холодно.

– Тут всегда холодно. Погнали вниз, пока я к седлу не примёрз!

– А вот не надо было в мокрых шортах ехать! Погнали!

Они помчались вниз по гладкой, но извилистой дороге, выписывая колёсами петли серпантина. Холодный ветер свистел в ушах и выдувал из глаз слёзы, но это было весело. Разогнались так, что к концу спуска Василиса уже вовсю пользовалась тормозами, чтобы не улететь в кусты.

Внизу нашёлся небольшой деревянный дом, стоящий на сваях над линией прибоя.

– Завернись пока в плед, я сейчас разведу огонь, – сказал Данька замёрзшей девочке.

– Переоденься в сухое сначала! – ответила она недовольно. – Ну точно, как мой брат. Вы, мальчишки, все балбесы.

– Ладно, ладно, сейчас, не бухти! На вот тебе кофта, надень, – он кинул на диван серое флисовое худи.

Оказалось великовато, но уютно. Василиса завозилась, укрываясь пледом. От одежды пахло Данькой, и это было странно. Дома она часто таскала папины рубашки и свитера – просто так, ей нравилось ощущение. Как будто папа вокруг – его одеколон, его запах, его тепло. В Данькиной кофте было похоже, но иначе. Сложно объяснить, но опыт определённо волнующий.