Арафинвэ с неохотой подчинился.

— Финдарато красиво поет, и спать под его баллады не тянет, — с обидой сказал младший принц, пролив несколько капель алого вина на скатерть. Ему всё больше казалось, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, и ничего хорошего из этого не получится. Мать слишком часто требовала встреч с Валар, постоянно о чём-то с ними договаривалась… И запрещала рассказывать об этом Нолофинвэ.

Но почему?

Он ведь король-наместник! Зачем же собственная семья действует за его спиной?

До ближайшего большого праздника было ещё очень далеко, однако разговоры уже начались. О нём шептались, пели, рассказывали, сочиняли, строили планы…

— Если будешь пить слишком много, матушка, мой приход сюда потеряет всякий смысл, — резко встал со своего места Нолофинвэ и подошёл к окну. В его прозрачно-серых глазах отразился почти угасший свет Телпериона. — Я не против отдохнуть за бокалом вина, но ты звала нас для важного разговора.

— Ты никогда просто так не приходишь к матери! — Индис смахнула со стола золотую ложку, и та с жалобным звоном упала на чароитовый пол. — Ты следишь за делами Феанаро, надеюсь?

Нолофинвэ не ответил. Шли годы, он ни разу не написал брату… Нельяфинвэ несколько раз передавал ему письма от своего имени, и получал ответы, но для Куруфинвэ там не было ни строчки. Причина крылась не в том, что новый король не вспоминал о старшем брате, он просто не знал, что написать.

— Мама, — вздохнул Нолофинвэ, но Индис тут же перебила его:

— Королева-мать!

— Королева — это моя жена, — начал злиться в ответ на агрессию наместник, держа себя в руках из последних сил. — Прошу, давай поговорим по существу. Ты прекрасно знаешь, что население Амана растет, проблемы множатся, и даже Валар уже признали, что изгнание Первого Дома было слишком жёсткой мерой. Сейчас подобных конфликтов очень много, случаются они и в семьях высокородных, и простых, и невозможно каждый раз отправлять в изгнание зачинщика со всей его неравнодушной роднёй. Ты понимаешь, о чём я?

— Более чем! — Индис начала ходить взад-вперед по пушистому холодно-синему с золотом ковру. — К великому сожалению, перводомовцы не перебили друг друга за время изгнания. И даже своего страдальца выходили! Я не понимаю, Нолофинвэ, почему в песнях не поётся о том, что злой изгнанник покусился на принцессу, за что был проклят самим Эру?

— Потому что не стоит переходить границы разумного, матушка, — отозвался король-наместник. — Я могу приказать Аклариквету что угодно, но мой народ — не сборище безмозглых баранов.

— И твоя дочь до сих пор не замужем!

— Дочь Арафинвэ тоже.

— Она ещё юная! — Индис поставила перед младшим сыном бокал, давая понять, что тот отлынивает от обязанностей. Выпив вина, супруга бывшего короля заговорила спокойнее. — Нолофинвэ, ты прекрасный правитель. Гораздо лучше, чем отец, которого дела эльфов всегда интересовали много меньше, чем тёплая постель. При тебе растут города и множатся эльфы, счастливых семей всё больше, в Амане царит мир и порядок, и есть лишь две проблемы, омрачающие твоё правление: однажды вернётся законный король. Что же касается статуса изгнанников у Феанаро и его рода… Он был дан за, в общем-то, пустяковое дело. Ты же понимаешь, сын, всё выглядит так, словно ты избавился от конкурентов, и это как раз вторая проблема.

— Можно подумать, это неправда, — усмехнулся Арафинвэ. — А на правду не обижаются.

Нолофинвэ испепеляюще посмотрел на младшего брата.

— Правда в том, — Индис, зло прищурившись, взглянула на любимого сына, — что Ноло должен остаться на троне, и вашему отцу во главе народа Нолдор делать нечего, поэтому нужно что-то предпринять, сохранив лицо и чистые руки, не перемазанные в светящейся краске.

Нолофинвэ засмеялся, но ни брат, ни мать не разделили его веселья.

— Не волнуйся, матушка, — выдохнул король-наместник, — я не собираюсь рисовать послания Феанаро и отцу. Я не настолько хороший художник.

— Тебе весело! Ты не понимаешь, какой это был позор? Когда Финвэ, поддержавшего сына-мятежника, обязали добровольно последовать с заговорщиками в изгнание, я избавилась от всех вещей, вышитых и сотканных его первой женой, потому что теперь мне никто не мог запретить это сделать. А Финвэ оставил нам всем ещё худший подарок. После такого ему больше не быть уважаемым королём даже для тех, кто чтил его по старой памяти. Поэтому ты, мой мудрый сын, носящий имя Финвэ, как и отец, должен особенно ревностно заботиться о репутации, чтобы те, кто сочувствуют Феанаро и его семье, не захотели сместить тебя.

— Я напишу ему, когда мне будет, что сказать, — Нолофинвэ взялся за бокал и графин, посмотрел на мать, потом на брата. — Арьо, может, и мне нальешь?

— Не унижай его! — вспылила Индис. — Он не обязан прислуживать тебе.

— Мне не трудно, — пожал плечами Арафинвэ и наполнил хрусталь брату и себе.

— Валар возьмут организацию переговоров на себя, на этот раз без возможности для Феанаро явиться с оружием, — Индис критически посмотрела на лежащие в кварцево-золотой вазочке фрукты и ягоды. — Его, конечно, не приведут под конвоем и в цепях… К сожалению. Но его «армию» не подпустят. А тогда, Ноло, как только Феанаро предстанет перед тобой в безопасном для тебя виде, ты пообещаешь, что отныне и навек ты будешь следовать за братом, куда бы тот ни шёл, какой бы путь ни выбрал. Ты должен дать Феанаро и всем остальным понять, что возлагаешь на брата большие надежды, доверяешь ему. Чтобы он понимал ответственность за свои поступки.