— Две проблемы, — Майя Курумо посмотрел на пузырящийся белый металл. — Учитывая, что без Феанаро вся работа затормозилась, а его сын и тем более внук ничего не решают, только приезжают поработать, выходит, что мы устранили Феанаро и теперь, воспользовавшись ситуацией, возьмём его труды, учеников и мастеров себе, как это было изначально. Кто-то согласен и даже рад, но в таком случае выходит, что Феанаро прав, и Валар хотят сами править эльфами. Значит, короли и другие лидеры аманэльдар не имеют реальной власти, вопреки изначальному договору, что Айнур для Детей Эру — учителя и защитники, а властвуют над Народом Звёзд их собратья. Это не те отношения, к которым мы стремились, Владыка. Вот одна проблема из двух. Вторая в том, что эльфы, обучающиеся у нас, стали говорить, будто в случае некоей провинности не получат защиту или хотя бы обыкновенную поддержку учителя перед другими Валар. Значит, доверия между нами быть не может. Ещё немного, и нас открыто обвинят в обмане, утаивании, тирании и чём-нибудь столь же неприятном. Лично мне всё равно, что думают про меня аманэльдар, но я понимаю, какие последствия могут иметь подобные переосмысления.

— Пусть ко мне приходят те, кому интересно моё искусство, — отрезал Ауле. — Пусть создают украшения для себя, домов, садов, фонтанов. И если какой-нибудь эльф попросит моего разрешения что-то делать, я не стану выяснять, позволял это Куруфинвэ или нет. А его дружки, хозяйничающие в библиотеке и обсерватории, меня не интересуют ровно до тех пор, пока не придут на мою территорию.

— Менелдил отправил Раниона с посланиями в Форменоссэ, а потом заявил, что Феанаро подумывает остаться на севере, но для этого потребуется перенести всё необходимое в горы, а дело это непростое и не быстрое.

Котлы забурлили сильнее, огненные фигуры поднялись из лавы и поставили ёмкости на твердую землю около Вала.

— Пустые разговоры, — отмахнулся Ауле от слов помощника.

— Я не был бы столь уверен, — Курумо посмотрел на освещённые огнём недр своды, на которых игра теней создавала причудливые образы, — Рианаро говорил, что большинство проектов изгнанника продолжают делаться, но с условием — каждый шаг должен быть согласован с Куруфинвэ лично, ведь невозможность жить в Тирионе никаким образом не отстраняет мастера от его работы. Поэтому кузнецы, ювелиры и исследователи могут лично ездить в Форменоссэ, либо…

— Да, остаться там. Я не против. По сути это переселение ничего не изменит.

— Вот именно, — кивнул Майя. — А это означает, что изгнание Феанаро не имеет смысла.

***

Нолофинвэ посмотрел в окно на залитый серебром Телпериона сад, покачал головой и обернулся на постель.

Анайрэ спокойно спала полураскрывшись, и небесно-голубой шёлк едва касался белоснежной бархатистой кожи эльфийки, ничего не пряча от глаз супруга. Однако тяжёлые мысли заставляли устремлять взор вовсе не на желанное притягательное тело, а в волшебно-сияющую пустоту, туда, где вдалеке белела священная гора Таникветиль.

Никогда ранее ощущение связанных рук не было настолько мучительным. Король-наместник вспоминал свои планы в мечтах о троне, и понимал, что даже тогда, в статусе принца, вечно преследуемого предвзятым мнением Первого Дома, чувствовал себя гораздо свободнее, нежели сейчас.

Да, Феанаро нет в Тирионе, но его помощник Эртуил с завидным рвением мешает всем и каждому, кто имеет несчастье обмолвиться о малейших продвижениях в любом деле.

Нолофинвэ сжал кулаки.

Население города неумолимо росло, и это было прекрасно, однако внезапно оказалось, что проект Тириона принадлежал другу нолдорана Финвэ — Орландиру, а тот в свою очередь передал право расширять границы и достраивать дворцы сыну Мириэль Териндэ, соответственно, без его согласия нельзя изменять облик Града-на-Туне, чтобы не навредить изначальной идее.

Сам Орландир отказался решать какие-либо споры, сославшись на то, что король всё ещё Финвэ, а значит последнее слово за ним, однако Нолофинвэ знал — от отца он ничего не добьётся, а значит, круг снова замкнулся на Феанаро.

И что говорить растущим семьям? Переделайте гостевой зал под очередную детскую? Не играйте свадьбы, пока не вернётся нолдоран? Может, объявить состязание на самый абсурдный ответ для подданных? Толку не будет, но хотя бы повеселиться можно.

«Помни, Нолофинвэ Финвион, ты наместник, — при случае повторял Эртуил, оставшийся следить за дворцом Феанаро, — как и я — лишь смотритель. Я не имею права хозяйничать в доме моего принца, а ты — в королевстве отца. Ты поддерживаешь порядок, сохраняешь нетронутыми ценности, но не более».

Можно было бы поспорить, однако эту точку зрения поддержали многие, в том числе и семья самого наместника, поскольку однажды венценосный родич вернётся, и объяснять ему, почему и что было сделано, никому не хотелось.

Вспомнив о том, что мать настаивала на разговоре, наместник подошёл к постели, поцеловал супругу, прекрасное лицо которой озаряло угасающее серебро и набирающее силу золото, и поспешил собираться на встречу. Вряд ли удастся повернуть ситуацию в свою пользу, однако ещё есть время даже для необоснованной надежды на лучшее для себя, и этим необходимо воспользоваться.

***

Щебетание птиц за окном сменилось мелодичными трелями, когда сидящий в саду принц Финдарато стал учить юного наследника музыке.

— Знаете, почему я снова рада предстоящему Празднику Урожая? — допивая вино, улыбнулась Индис, отходя от окна и оборачиваясь на сыновей. — Потому что там точно не будет петь этот проклятый менестрель Макалаурэ! А под музыку моих драгоценных внуков чудесно спится.

Королева, не удостаивая взгляда старшего сына, указала младшему на бокал:

— Налей мне ещё. Поухаживай за матерью.