— Ось вот-вот треснет! — перебивая музыку гармоники, крикнул рыжебородый гном, заглянув под дно. — Перегрузил!

— Не треснет! Добротно сколочена, — отозвался рабочий, вместе с помощниками снимая на землю мешки.

Певец спрыгнул в лужу, подражая похожим на танец движениям эльфов.

— Сельдяной король, всё равно

Вера в победу живёт в нас!

Поскорей бы настала пора,

Поскорей бы дождаться утра!

Братец, допивай свой эль,

Да давай спать — рано вставать.

Крепкая сеть готова давно —

Негоже ей без дела скучать!

А поутру наточим багры

Да выйдем в море с первой зарёй.

Будет на пиру копчёная сельдь —

Уж не обессудь, король сельдяной!

Седой гном хмыкнул, поправив съехавший на глаза колпак, и уткнулся в карту.

— Помните условие эльфов, которое они больше всего любят повторять? — сурово спросил строитель. — Рубим одно дерево — сажаем два. Да так, чтобы те не засохли! Иначе Пастыри разгневаются и станут мешать работе.

— Здесь Пастырей никто отродясь не видал, — фыркнул в бороду перегрузивший воз мастер, — но ссориться с друзьями Азагхала, потакая собственной лени, я бы точно не хотел.

Яркий дневной свет озарил расчищенную разровненную основу под будущий тракт, которую уже успели подготовить на участке почти в лигу выехавшие первыми из Белегоста строители, и седобородый мастер довольно хмыкнул, щурясь от безжалостных золотых лучей.

— Не люблю поднебесные земли, — протёр он глаза, — слишком много света, и ветер постоянно дует. А летом ещё и пыльца в нос забивается!

Собратья были абсолютно согласны, однако все понимали, что нельзя безвылазно сидеть в любимом тёплом подземном доме.

— Поутру наточим багры

Да выйдем в море с первой зарёй.

Будет на пиру копчёная сельдь —

Уж не обессудь, король сельдяной! — снова пропел гном с гармоникой, осматриваясь и приветствуя собратьев, что далеко впереди строили дома вдоль будущего тракта.

И сомкнувшееся вдали редколесье ответило наугрим таинственным шёпотом листвы.

***

Ночная тьма сгущалась по-летнему быстро, однако увлечённые работой наугрим не заметили смены времени суток, пока не взошла луна, и не изменились звуки вокруг. Шорох, шелест, присвист, стрёкот и уханье становились неуловимо громче, ближе и резче, словно произносились с каждым разом более нервно.

— У нас не всё гладко, — сказал, наконец, усталый мастер, пришедший поприветствовать новоприбывших на строящийся тракт. Посматривая на каменщиков, разгружавших массивные отёсанные плиты, гном словно с укором качал головой. — Вы знаете, проведя здесь совсем недолго, я убедился, что Кхазад ещё только предстоит покорять лес!

— Хочешь сказать, нам здесь не место?! Надо возвращаться в пещеры?! — пряча тревогу за протестом, подбоченился молодой рудокоп.

— Я этого не говорил!

— Но подразумевал!

— Да откуда ты знаешь, ЧТО я подразумевал?! Соображай, на кого бочки катишь, молокосос!

— Седина не признак ума!

Одновременно бросившись друг на друга с рёвом и кулаками, наугрим едва не затоптали только что сложенный костёр.

Поспешив разнять собратьев, мастера подняли шум, от которого разлетелись испуганные птицы, и лишь одна сова почему-то наоборот перебралась ближе, сев на толстую ветку, торчавшую над сложенными пирамидой блоками.

— Ах ты мерзкий мешок перьев! — стареющий рабочий швырнул в птицу первую попавшуюся палку. — Шпионить вздумал?! На этот раз ты у меня получишь!

— Точно из ума выжил, — вырвался молодой гном и с вызовом посмотрел на собратьев. — Слышали, что он мелет?

— Что совой об пень, что пнём об сову! — перебил спорщиков певец, процитировав старую охотничью прибаутку. — Мозги в стороны летят! Йо-хо-хо!

— У неё нет мозгов, — посмеялся над своей шуткой каменщик, сильнее раздувая костёр.

— Это от пня летят! — со знанием дела сообщил певец.

Захохотали все, кроме рабочего из первых прибывших на стройку.

— Ржёте, как кони пьяные, но вы ещё поймёте, что ничего смешного тут нет, — заявил гном, начав чертить что-то на земле. — А знаете про эльфийского короля по имени Келегорм Волшебник?

— Про Тьелкормо слышал, — кивнул певец. — Келегормом Прекрасным и Светлейшим зовут его наши местные эльфы. А про Волшебника слышу впервые.

— Этот король-колдун понимает язык всех зверей, птиц и гадов от мала до велика! — выпучив глаза, взмахнул руками мастер, оторвавшись от чертежа на песке. — Он может приказать любому червю шпионить за нами! Любой мошке! Вон, села на тебя комариха, кровь выпила, а после отнесёт своему господину! И никто не знает, что король-колдун Келегорм сделает с ней! Может, наложит на тебя чары, и ты по гроб жизни служить ему станешь! И после смерти тоже!