Затихшие было звонкие звуки двух бьющихся друг об друга массивных железок возобновились, и Павел, закончив с приготовлением мозгового смузи и повернувшись на звук, невольно залюбовался поединком двух паладинов.

– Это невозможно, – тихо прошептал Иваныч, наблюдая за тем с какой скоростью, кажущейся лёгкостью и изяществом орудуют тяжеленными железяками два паладина.

Мишико как то на привале давал Иванычу в руки свой двуручник. И просто даже недолго подержать на вытянутых руках этот лом было очень трудно. То что сейчас делали паладины, было за гранью понимания бывшего физика.

Вдруг, Павел почувствовал лёгкий толчок в спину и усилившееся жжение в области шеи. Обернувшись, он увидел как с противоположной от их временно приютившего жилища стороны к месту бойни бегут трое в рясах. Один из них на миг приостановился, взмахнул руками, и снова толчок, но теперь уже в грудь, и чёртово усилившееся жжение. Наставления паладина Павел не забыл. Да такое и не так просто забыть.

Зарычав, Иваныч вскочил на ноги, и подхватив уже скользкий от крови камень помчался навстречу монахам, на бегу добавляя в щит ещё больше энергии. Забытый им длинный нож так и болтался в ножнах на поясе. Первое орудие убийства его родного мира было для Павла как-то привычнее.

Привычнее. Ещё лишь несколько дней назад, он и подумать не мог об убийстве себе подобного. Теперь же это действие не вызывало у бывшего педагога никаких эмоций. Ни жалости, ни раскаяния, ни брезгливости. Появлялась даже лёгкая удовлетворённость, будто после хорошо проделанной работы. Видимо, что-то действительно менялось в голове Иваныча, выкручивая эмпатию к себе подобным на минимум, напрочь лишая какой-либо рефлексии по этому поводу. И менялось стремительно.

Обо всём этом Павел подумал мимолётом, стремительно сближаясь с атаковавшей почему-то именно его, троицей. Ещё три лёгких толчка в грудь оповестили его о том, что противник не оставляет попыток пробить его щит какой-то магией. Какой? А демон его знает! У Павла было катастрофически мало знаний о чёртовой магии. Была только лишь монолитная уверенность в том, что просто тут не будет. Совсем не будет.

– А, черт! – сблизившись с противниками, Иваныч метнул камень в замахивающегося на него коротким мечом монаха, заставляя того уворачиваться от окровавленного снаряда.

И тут же бывшему физику пришлось падать на землю, пропуская над собой прогудевший в воздухе шипастый шар булавы. Прокатившись кувырком по усеянной пеплом земле, он оказался за спинами служителей церкви, и когда те развернулись к юркому противнику, сделал единственное, что пришло ему в голову. Сбросив с себя кокон, Иваныч резко выбросил перед собой руку, и крепко зажмурившись, активировал светляк. На всю доступную ему мощность.

– А-а-а! – в унисон заорало трио монахов, бросая оружие, и закрывая руками глаза.

–Дерьмо-о-о! – раздался за их спинами отчаянный вопль мастера тьмы, – Опя-я-ять!

Павел же подхватил упавшую на землю булаву, и поднимаясь нанёс ей сильный боковой удар в голову одному из церковников. Острые шипы с хрустом и влажным чавканьем вошли в податливый череп. Монах молча начал заваливаться набок, увлекая за собой Иваныча, что не выпускал из рук предательски застрявшего в голове противника оружия. Но падающему телу было не суждено упасть.

– Брат Дори! Брат Дори! Я держу ублюдка! Держу его! – воскликнул один из монахов, схватив заваливающийся труп собрата за руку, и слепо пошарив рукой по складкам своей рясы, выудил оттуда небольшой нож. На спину многострадального тела тут же со скоростью швейной машины обрушился шквал ударов короткого узкого лезвия.

– У-и-и-и! – тонко завизжал брат Дори приподнявшись на цыпочки после того как к нему со спины аккуратно подкатился костяной шар.

С тихим скрежетом костяных пластин шар раскрылся, являя миру уродливую многоножку, что принялась аккуратно изучать лицо брата Дори своими длинными усами, одновременно загоняя остриё одной из своих лап ему в ягодицу, неспешно нанизывая его снизу-вверх.

Иванычу, наконец то удалось справиться с застрявшим в черепе монаха оружием, и он недолго думая нанёс ещё один размашистый удар булавой в темечко перфорируещему ножом спину собрата служителю церкви. Снова влажный хруст, и на землю упало уже два тела.

– У-и-и-и! – многоножка приподняла свою верещащую добычу над землёй, и недолго подумав откусила ей руку.

– Прямо сосиска на палочке, – фыркнул глядя на эту картину Павел, и быстро осмотрелся по сторонам.

Сосиска тем временем, потеряв и вторую руку начала громко хрипеть.

Снова обмен сериями молниеносных выпадов и уворотов, и снова противники отскочив друг от друга застыли в защитных стойках. У паладина в доспехе появилась глубокая борозда на нагруднике, и отсутствовал правый наплечник, обнажив кровоточащую плоть. А ещё он тяжело дышал, держа меч в начавших предательски подрагивать руках. Он устал.

А этот демонов голубоглазый блондин стоял напротив него и расслабленно улыбался. Он играл с ним. Осознание этого факта резануло бритвой по сознанию Марта, одного из сильнейших паладинов Соколиного оплота. Этот отступник ещё даже не начинал драться всерьёз! Дерьмо!