В ответ соратник лишь помрачнел и крепко сдавил в руках древко своей алебарды.

– Вот и я слышал, – вздохнул Гери.– Те, кто обязался беречь наши души от нечистого, творит такие непотребства, что ни одному тёмному ковену и не снились. Видимо, правы были те городские безумцы, которые до срывающихся с губ хлопьев пены спорили с проходящими мимо горожанами о том, что наш мир сошёл с ума и стремительно умирает, содрогаясь в корчах. Эти корчи мы сейчас и наблюдаем, приятель. И я ни-чуть не удивлюсь, если те же Молот с Искрой окажутся у наших стен. Как ты думаешь, тем, кто столь силён, составит большого труда стереть с лица земли нашу крепость?

– Дерьмо, – тихо произнёс Рэй, смотря на рой огоньков среди тьмы.

– А я тебе про что? Дошло, наконец? А ты мне тут про вылазку лопочешь! Воинов у них нет! – передразнил приятеля Гери.

– Не. У святош наших дерьмо какое-то происходит. Сам посмотри!

Гери прильнул к узкой бойнице меж каменных зубьев, что венчали крепостную стену. Среди пляшущих рыжих огоньков выделялся один. Был он зеленовато-белёсого цвета и вызывал своим видом почему-то лишь брезгливость и омерзение. Будто лопнувший сочащийся гнойник посреди девственно чистой кожи. От него смердело чем-то гнилостным и болезненным. И если рыжие огоньки хаотично подрагивали, то этот лишь слабо пульсировал с чётко заданным тактом.

– Не нравится мне всё это, – не отрываясь от незнакомого явления, произнёс Гери. – Выглядит словно…

С чем хотел сравнить увиденное приятель, Рэй так и не узнал, так как окрестности огласил жуткий вопль отчаянья и боли. Приятели ни разу не слышали, чтобы так кричали люди, хоть и побывали вместе во многих переделках и о смерти и боли знали не понаслышке. Следом крик раздался вновь, и ему вторил не менее жуткий вопль.

– Ох! Готовься, Гери, – скривился побледневший Рэй. – Я не знаю, кому там что прищемили, но ничем хорошим это точно не закончится.

– Ага, – напарник проверил, как легко выходит меч из ножен. – Ночка-то перестаёт быть томной!

Над крепостью низким басовитым переливом прокатился звук боевого рога Герхердского баронства. Звук этот призывал всех защитников крепости приготовиться. Приготовиться к бою. Приготовиться к смерти.

***

– Вел, как ты думаешь, она выживет? – тихо спросил Павел, нежно проведя пальцем по залитой кровью бледной девичьей щеке.

– Выживет, – пожевав зажатую меж зубов соломинку, ответил демонолог, – Должна выжить. Мишико хоть и не лекарь, но кое-что всё же умеет. И ты забываешь, что магов не так уж и просто убить. Хотя эти уроды старались, как могли.

– Она маг? – продолжая рассматривать изуродованное женское лицо, спросил Павел.

– У неё точно есть дар, если ты об этом, – кивнул Вел. – Ты же сам слышал.

– Та старуха сказала лишь о том, что у девчонки дар к целительству. Или это тоже одна из граней магии?

– Именно, – кивнул мастер тьмы. – Ты очень правильно всё сформулировал. Одна из граней. Сила едина. Неважно, свет это или тьма. Основы едины. И изначально она как неогранённый драгоценный камень. Бесформенный и невзрачный камень. И каждый сам становится огранщиком своего дара, день за днём его полируя. И у каждого в итоге получается свой, уникальный кристалл.

– И возможно ли изначальный булыжник испортить неумелым подходом к огранке? – поинтересовался Павел.

– О да, парень! – улыбнулся демонолог.– О да! Знал бы ты, сколько судеб на этом поломано!

– Подожди. Вы же сами мне говорили о том, что силы всего две. Свет и тьма. С едиными для обоих полюсов принципами работы. Так?

– Так.

– Тогда в чём проблема переучиться? Ну, понял ты то, что пошёл не по той дорожке в своём развитии. Не проблема же перешлифовать неполучившуюся грань заново. Почему нельзя придать камню желаемую форму со второй, третьей, десятой попытки? – Иваныч наконец отвлёкся от такого знакомого женского лица и взглянул на Вела.

– Сотрёшь ты так свой камушек к демонам! – раздался за спиной Павла голос паладина. – И чем меньше камень изначально, тем меньше попыток на поиски себя у тебя в запасе.

Мишико подошёл к спутникам и, уронив перед Иванычем два увесистых полена, уселся рядом.

– Запомни, ученик! – блондин достал нож и, взяв в руки одно полено, ловкими и отточенными движениями принялся что-то из него выстругивать. – Всегда лучше мастерски владеть парой десятков приёмов, чем посредственно разбираться в двух сотнях!

– И кого же вы собираетесь вылепить из меня? – единственный глаз Павла следил за возвратно-поступательными движениями острого ножа по деревяшке. Где-то внутри у него появилось тянущее, леденящее душу предчувствие чего-то нехорошего.

– О-о-о! Поверь, твоя неотёсанная глыба в надёжных руках, – хищная улыбка паладина напомнила Иванычу звериный оскал. – Её будут шлифовать два лучших мага обеих сторон Сурийских врат!

– Это-то и напрягает, – тихо буркнул Павел.

– Что? – не расслышав, переспросил Мишико, разглядывая свою поделку.