Шрифт:
Лидия рассмеялась и назвала своё имя.
Вяз и нагайка
— …Просто для меня это — сакральное место, — говорила Лидия. Она, по-прежнему босая, сидела нога на ногу и уписывала тыквенные оладьи, макая их в сырный соус. — Я отметила здесь первую в жизни крупную победу. Мне было двенадцать, и я выиграла областную олимпиаду по географии…
— Круто! — искренне сказал Виктор.
— Ещё бы! Единственная из всей школы заняла первое место. Там ещё в десятом классе был какой-то призёр, но он взял третье место. И всё. Меня даже упомянули в нашей местной газетке. Вот, и я получила от школы премию.
— Большую?
— Копейки, конечно. Но, понимаешь, когда тебе двенадцать, и ты получаешь конверт, а в нём шуршат купюры, твои собственные деньги, лично тобой заработанные — это восторг, которого словами не передать.
— Воображаю! И ты пришла сюда отметить успех?
— Да. Взяла Светку — мы уже тогда дружили — и мы на двоих объелись блинчиками с айвовым вареньем.
— И спустила всю премию?
— Нет, что ты? Я сперва вообще хотела всё отдать матери, но та взяла половину, а вторую велела оставить себе.
— Правильно.
— Ага. В общем, для меня «Блин-дом» — место силы, как говаривал дон Хуан. Жаль будет, если его всё-таки снесут.
— А что, собираются?
— У них плохо идут дела, уже не первый год, — с ноткой грусти сказала Лидия. — Посмотри вокруг. Мы — одни на всей веранде.
— Может, неподходящее время?
— Нет, — покачала головой Лидия. — Тут никогда не бывает много народа. Лихогородск пустеет. Старички умирают, молодые разъезжаются. Я посмотрела в Википедии — с того года, как я пришла сюда со своим первым заработком, нас стало меньше на две тысячи. Было семнадцать с чем-то, стало пятнадцать. И это без учёта тех, кто девять месяцев в году пропадает на вахтах..
Для Виктора это не было новостью. «Слоббо» писал о том, как пустеет земля. С хуторов уезжают в ПГТ, из сёл бегут в райцентры, «уездные городки», как их называли в позапрошлом веке, оттуда — в областной центр, в Москву или за рубеж. Одни обманывали себя, пытались жить на два дома, другие рвали корни раз и навсегда. Вывозили упрямых дедов и бабок, продавали за бесценок дома и сваливали. Статья так и называлась — «Воронка запустения». Там были реальные истории людей, которые «свалили». Кто-то преуспел на новом месте, кто-то обманулся в своих ожиданиях, но все чувствовали, как потеряли что-то неосязаемое, но очень важное…
— А ты? Не собираешься уезжать?
Лидия улыбнулась, точно услышала наивный вопрос ребёнка.
— Здесь мой дом. А около дома — вяз, который посадил мой прадед. На кладбище — могила папы, я помню, как бросала землю на его гроб. Если я уеду, всего этого у меня не будет.
— Даже если я куда-то уеду… надолго, — добавила она, — я обязательно вернусь.
— А ты познакомишь меня со своими? — спросил Виктор.
— С кем?
— С домом. С семьёй. С вашим фамильным вязом.
— С вязом? Непременно!
* * *
Время близилось к девяти вечера, когда Виктор остановил скутер возле вяза.
Лидия спрыгнула в росистую траву.
— Сейчас, я открою ворота, загонишь туда.
— Что, прямо так…
— Я ж не дура! Я предупредила. Нас ждут.
Через несколько минут они входили в гостиную.
— Семья, это Виктор, — торопливо прощебетала Лидия.
«Только не спрашивайте "А где же Дима?", не спрашивайте!» — кричали её глаза.
— Здравствуйте! — сказал Виктор.
Началась церемония приветствий, представлений и водружения на стол пирога, изготовление которого Виктор заказал в лучшей лихогородской пекарне.
— Мы уже с зимы переписываемся в интернете, встречались в Слобожанске, и вот я наконец вытянула Виктора в наши пенаты, — вдохновенно врала Лидия.
— Моя вина! — улыбнулся Виктор. — Когда говорят, что фрилансеры свободнее, чем офисные сидельцы — не верьте. Я сколько раз уже обещал Лидии, что приеду в гости, и никак не мог вырваться.
— Виктор — журналист. Владелец сайта «Слоббо», — ввернула Лидия.
Момент был рискованный. Семья Лидии была достаточно продвинутой, даже дед и бабка уже лет пять как освоили интернет. А скандал вокруг проштрафившегося «Горсомола» не утихал, Виктора упоминали едва ли не в каждой статье. Конечно, триумфально освобождённый «узник совести» — это не старый пересидок из соликамских лагерей, проведший за колючей проволокой полжизни, но — зек есть зек… Впрочем, домочадцы встретили замечание Лидии спокойно — по крайней мере, внешне, и у девушки отлегло от сердца.