Я поджала губы.

С одной стороны, я была просто в ярости — на кону стояла моя жизнь, чёрт возьми! С другой стороны, во всех словах и облике Бора сквозила искренняя тоска. Сейчас ему действительно было стыдно — такое вроде не подделаешь. Адреналиновая дуга опала. Эйфория сменилась раскаяньем.

М-да, так себе характер у человека. Опасный. Проблемный. Маятник.

Как говорится: учтём. Нет смысла читать ему нотации, взрослого человека не переделаешь, так что по некотором размышлении я просто процедила:

— Ну и сволочь же ты, а.

— Как я могу искупить свою вину?

— Сгореть в аду на хрен. А пока — отдавай мне цэйры. Семь штук из десяти. Раз тебе для счастья хватает зажегшейся лампочки в голове, то кристаллы оставь нам, ущербным.

— Почему семь, а не пять? — удивился он.

— Три оставлю себе, три отдам Эдинброгу — как роялти за разработку вашей старой схемы и плату за то, что восстановил ангелов. Ещё один нужен сейчас в лазарете. Тебе тоже останется три — согласись, это щедро?

Борис сложил руки на груди и сощурился:

— Вилка, я рад, что ты высказываешь колоссальные познания в математике, но… Мне нужны пять кристаллов минимум. Пардон.

— А мне семь, — я пожала плечами. — Найди недостающие где-нибудь ещё, в чём проблема? Ах да, наверное, в том, что ты сам не в состоянии придумать подобный план, в отличие от Эдинброга.

Борис вдруг зарычал и, ухватив меня за плечи, резко приблизил своё лицо к моему:

— Ты не понимаешь. Ты уже встала на его сторону, и тебе даже в голову не приходит спросить, зачем мне кристаллы.

— Ну и зачем? — я вскинула подбородок.

— Чтобы восстановить своё доброе имя, Вилка, — в глазах Бора плескалась мрачная решимость. — Причём как раз таки в глазах этого твоего идиота, который — цитирую — «вытащит моё сердце голыми пальцами, едва закончится пора экзаменов». Он рассказал тебе про Аманду?

— Н. нет.

— Хм. Я думал, уже рассказал. Приготовился защищаться, понимаешь. Но ладно. Тогда история чуть растянется.

Бор отстранился. Я нахмурилась.

Аманда. Какое стервозное имя. Ужас. Мне не нравится.

Борис пощёлкал пальцами у меня перед носом, заставляя меня вынырнуть из мыслей обратно в реальность.

— Я отдам тебе пять кристаллов, — жёстко сказал землянин. И, не успела я протестующе взвыть, добавил: — И расскажу, зачем мне остальные. А лучше — покажу. Ты сейчас свободна?

— В принципе да.

Я мрачно смотрела, как Бор двумя ногами залез в ванну. Потом потянулся к верхней из деревянных полочек, закреплённых вдоль стены и уставленных разнообразными баночками (кажется, кто-то любит понежиться в пене). Он взял одну и отвинтил крышечку. Наружу плеснуло ярким белым светом. Я зажмурилась и отшатнулась от неожиданности, а Бор уже протягивал мне пять сияющих камешков.

Будто бриллианты — но полыхающие нестерпимо ярким светом…

— Твоя доля. Честная. А Артур пусть идёт в задницу, обвинитель чёртов, — резко сказал Бор. — Мне надо быстро доделать кое-что по работе. После этого предлагаю встретиться. Через полчаса на первом этаже. Пойдёт?

— Пойдёт.

Кристаллы-цэйры катались по моей руке, совершенно невесомые. Я заметила, что баночка без них больше не светилась.

Значит, свои пять Борис уже куда-то дел.

Я ещё раз забежала в лазарет и отдала Мэгги один кристалл. Надо было видеть квадратные глаза медсестры!

— Ты правда его добыла? — Она смотрела на меня с неким, как мне показалось, благоговением.

— Я такая, — подмигнула я.

— Ещё больше люблю землян… — Мэгги совсем растаяла. — Что ж, завтра Артур будет в порядке! Ура!

— Ура!

И вот мы с Борисом встретились у высоких створчатых ворот университета.

Дело близилось к вечеру. Шпили Форвана чернели, на пробу протыкая закат, и отбрасывали острые тени-ножи на всю долину.

Что меня сразу смутило, так это то, что Борис был в панамке. Такой, знаете, то ли грибниковой, то ли рыболовной, то ли вообще пчеловодческой: с сеткой на всё лицо. Она совершенно не подходила к его брутальному типажу.

Более того, землянин достал второй такой же убор и нахлобучил мне на голову.

— Идём!

— Куда?

— На болота!

— Э-э… Зачем?

— Ты мне что, не веришь? — возмутился он.

— Естественно, нет!

— Ну и не верь, — парадоксально оскорбился Борис и учапал в закат.

Вот так загадочная душа. Я выругалась и потопала за ним. Борис не знал, что в лазарете я на всякий случай прихватила с собой скальпель и ножницы — они были заткнуты у меня за ремень. Нападёт — отвечу ему тем же.