Дверь задрожала и разлетелась на мелкие щепки, а черная маслянистая жижа хлынула одним сплошным потоком, топя площадь в Скверне.

* * *

А у Инсомнии появились первые фанарты, причем крутецкие)))

А еще прошло больше года, а меня все морозят и не предлагают вступить в Культ. Он мне так и не ответил, между прочим.

PS я вообще без понятия, что за Культ, но всех вербуют и все туда вступают, а меня не зовут =(

Глава 9. Думаю, жить будет. Или нет. Мне насрать.

Оскверненный сон, это не то же самое, что оскверненное чудище наяву. Но, тем не менее, штука весьма опасная для ловца, потому что бьет по источнику и эфирному телу. Говоря простым языком, поражает душу.

И этот ублюдок заслужил сдохнуть в конвульсиях, я считаю. Нельзя просто так врываться и разрушать чужой якорь. Ты не у себя дома, прояви уважение. Да и вряд ли он сдохнет. Если это городской ловец, то он минимум мастер, а они так просто не помирают.

Тем не менее, когда моя примитивная защита лопнула и оскверненный сон вырвался наружу, мой незваный гость находился слишком близко от стены. Ему не составило бы труда отскочить, увернуться или возвести какой-нибудь барьер.

Но это мой якорь. Я создавал этот конструкт, а затем наводил на него декорации площади дверей, создавал узлы, к которым крепились сны калейдоскопа. Здесь все мое. Мой якорь — часть моей души, а конструкт несет ее отпечаток.

Поэтому я не дал ублюдку отскочить. Камень под его ногами стал жидким, отчего ловец дернулся, чуть не потеряв равновесие. Тут же из песка выстрелили веревки, обвившие его ноги и потянувшие глубже.

Ловец взмахнул руками и во все стороны разошлась волна холода, песок застыл, а оскверненная вода замерзла вместе с танцующими внутри пираньями.

— Ах ты сын кошмара, — начал выбираться из ловушки противник. — Слуга Архитектора!

Из-за его магии, чужеродной в этом сне, окружающее пространство пошло трещинами. Мой якорь таял из-за влияния чужого эфира. И я решил пустить это себе на пользу. Голова соображала быстро, а руки действовали еще быстрее. В переносном смысле, разумеется. Я же сплю, так что никаких рук на самом деле нет.

Коснувшись волей узлов, я заставил все двери распахнуться. Но этого было мало, вместо того, чтобы двигаться по калейдоскопу к привязанным снам, я начал сны притягивать к якорю.

Подчиняясь моей воле, конструкт начал ломаться. Все-таки он не предназначен для подобных манипуляций, но свое дело сделал. Через распахнутые двери на площадь дверей ввалились воины в доспехах и с оружием в руках.

Мой эфир, создавший якорь, столкнулся с эфиром их родных снов. А неизвестный ловец был чужд вообще всем в этом месте. Потому со всех сторон бежали размытые тени солдат, готовых убить нас обоих. Но если я находился в центре, то вот противник стоял ближе к стене, а потому первым вступил в бой.

Он хлопнул в ладоши, распространяя очередную волну холода, замораживающую все вокруг. Скорей всего лед — его специализация, раз он использует его даже во сне. У меня за дверьми не было ничего, чтобы растопить эту стихию, но можно попробовать создать огонь самостоятельно.

Не выйдет, вряд ли мне хватит концентрации, чтобы наснить что-то достаточно мощное для противодействия. А эфира он влил, будь здоров, раз сумел противостоять мне в моем же сне. А я только недавно научился снить сраный бутерброд.

Впрочем, это не важно.

— В следующий раз, — произнес я, — научись стучать, когда приходишь в гости.

И я хлопнул в ладоши. Просто видел, как это делает он и решил попробовать. Получилось почему-то легче. От центра площади в сторону противника пошла волна, разрушающая все на своем пути. Туча песка, камня и ледяной крошки взмыла в воздух.

Но ловец лишь выставил руку, ухмыльнувшись мне. И волна обошла его стороной, разойдясь в стороны.

— Ты мне не ровня, — задрал он подбородок. — Слишком слаб.

— Зато умен, — кивнул я ему за спину.

Стена окончательно рухнула, конструкт затрещал по швам, так что камень начал осыпаться пылью по всему периметру площади. И даже небо над головами пошло трещинами. Ублюдок вновь взмахнул руками, заточив себя в ледяную сферу, за мгновение до того, как его накрыло волной Скверны.

Стен больше не было, теперь кусочек площади находился прямо посреди масштабного боя. Притянутые сюда сны окружали нас со всех сторон. Я увидел одновременно три солнца, четыре луны, горы, холмы, поля, степь и даже одну пустыню. Все находилось вокруг нас, разные сны сплелись вокруг разрушающегося якоря, но через несколько мгновений они вновь разойдутся, когда узлы окончательно развяжутся.