В школе страсти кипели не меньше.

– Ну, знаешь! – задохнулась Элеонора Ивановна. – От тебя шпаргалок не ожидала. В журнал двойку поставлю. Уходи, Ева.

Пунцовая отличница вылетела из класса. Дверь хлопнула. Сквозняк.

Учитель математики успела отодвинуть стул, ноги подкосились. 20 лет опыта, пиджак гусиная лапка, строгая высокая прическа, только очки не помогли скрыть боль разочарования.

11 «А» замер.

Обычно уверенная учительница выглядела растерянной. Почувствовав неловкость, она пожалела, что не сдержалась. Треснувшим голосом произнесла:

– Годовая контрольная, решайте.

Где-то на лестнице беззвучно плакала Ева. «Чем я только думала, когда положила шпоры на стол? Под корочкой дневника не видно что ли? Я же все дома прорешала. Два в журнал! Не видать мне золотой медали». – Лицо исказилось ужасом. Жизнь рухнула.

Дома решили попросить прощения.

На следующий день Ева подойти не осмелилась. И через неделю. Опускала голову, входя в кабинет, и мечтала провалиться сквозь землю. Напряжение не спадало. Каждый день ждала свою двойку.

Прошло две недели. Не в силах больше это выносить, тихонько подошла на перемене:

– Элеонора Ивановна, простите меня… пожалуйста. – Она даже дышать не могла, но такой ответной реакции учителя никак не ожидала… Женщина заплакала:

– Я давно простила. Главное, не делай так больше, – и обняла опешившую девчонку.

В детстве случалось много неоднозначного и опасного, о чем родители даже не подозревали.

Еве исполнилось 7 лет. С родителями она пришла в гости и там вышла на улицу посидеть на лавочке.

– Скучаешь? Пойдем покажу что-то интересное, – предложил незнакомый мужчина несвежего вида.

Сейчас родители озабочены безопасностью детей, а в 1989 году не задумывались, что этому нужно учить. Возможно, Ева растерялась или постеснялась отказать, но

они зашли в подъезд. Там мужчина достал все, что считал заслуживающим внимания маленькой девочки. В одно мгновенье ее ладони покрылись липким потом, к горлу подкатил комок, и даже мысли оцепенели в голове.

– Ну-у, а теперь ты. Мне тоже интересно, – начал наседать он.

Маленькая Ева от страха уменьшилась до точки, отчаянно хотела, чтобы это прекратилось и ужасный, некрасивый человек исчез. Она отступала назад, пока не уперлась в стену. Дрожь, шок.

Из соседней квартиры вышла женщина.

– Ты опять к девчонкам пристаешь?! – закричала она. – А ну, проваливай отсюда, алкаш! Сейчас милицию вызову.

Негодяй рванул с места, громко хлопнув дверью.

– Ты как?

– …

Ева не могла говорить, только смотрела на спасительницу сквозь пелену поднявшихся откуда-то слез.

– Не бойся, он безобидный, иди домой, – неуклюже успокоила женщина и ушла.

Ева побежала наверх, к своим. Никому не сказала о том, что случилось. И только во взрослом возрасте, в кабинете психолога узнала, что это называется – «насилие».

Одно из окон их квартиры выходило на подъезд, около которого постоянно играли мальчишки. Ева и Лиза, хоть и учились в средней школе, в этом плане оказались абсолютно дикими: в городе не гуляли, ни с кем не дружили, а общаться, конечно, хотелось. Один раз, проходя мимо компании девчонок во дворе, услышали, что на 8 этаже живут два брата, старший из которых не очень хороший человек, редиска. Ева не смогла это просто так оставить:

– Пацан с восьмого этажа – дурак! – пронеслось эхом по двору.

Она быстро вытянулась стрункой на подоконнике и отодвинулась от форточки, уверенная в том, что со двора ее не заметили. Пятый этаж как никак. До конца, правда, не понимала, зачем так поступила. Поддалась порыву. Или думала, что зло нужно наказывать, ну или хотя бы изобличать. «Может, кто-то из его друзей не знает, с кем играет», – размышляла маленькая активистка.

Прошло несколько дней после разоблачительной операции. Еву отправили в магазин. Неожиданно выход из подъезда перекрыла тонкая мальчишеская рука.

– Я знаю, что это ты кричала из окна, – услышала она совсем близко голос с холодным металлом. – Еще раз такое вытворишь, пожалеешь. Поняла?

– Поняла, – прошептала почти беззвучно, – я больше так не буду.

Несколько часов после этой встречи прошли как в тумане. Она еще долго боялась ходить одна и на всю жизнь запомнила, что разоблачения так не делаются. Хорошо, что мальчишка ограничился единственной угрозой. Инцидент был исчерпан.