Де Графф решил не задерживаться на Тортуге и последовать за губернатором. Когда «Агреабль» уже готовился к выходу в море, его матросы вернулись на борт после визита в известную пиратскую таверну «Капитан и семь морей» и привели под руки шатающегося Людовика. Его правая нога не сгибалась, один глаз заплыл, под ухом запеклась кровь. Команда встретила парня с энтузиазмом:

– О-о-о, братишка Людовик, король всех лекарей! Вот ты вовремя – Филлипс что-то неудачно съел в харчевне и вторые сутки сидит на бушприте!

– А Жано уронил себе на ногу пушечное ядро.

– А меня вчера сколопендра укусила – чем теперь снять эту чёртову опухоль?!

– А тебя-то кто так отделал? Только скажи – отметелим их так, что всю свою поганую жизнь будут питаться одним бульоном!

Оказалось, что «король» столкнулся на берегу с «импичментом». Пьер поселился в гостинице при таверне, где почти ежедневно случались конфликты. Новичок устроил себе рекламную кампанию, залечивая последствия драк и дуэлей, и вскоре к нему стройными рядами потянулась клиентура. Но на Тортуге уже проживали четыре лекаря: в селениях Кайон, Миль Плантаж, Ля Ринго и Бас Тер, где как раз находился порт. У местных эскулапов была не настолько большая практика, чтобы делиться доходами с ещё одним конкурентом. Сначала к парню подошёл какой-то нищий и предупредил его, чтобы убирался с острова, пока цел. Пьер, будучи храбрым малым, пропустил угрозу мимо ушей. Но вскоре у дверей таверны произошла очередная драка, и в неё вовлекли самого Пьера. Вместо того, чтобы колошматить друг друга, противники объединились и вдвоём избили доктора. Ему пришлось бы совсем туго, если бы на жертву побоища не обратили внимания моряки с «Агреабль». Они пинками и тумаками разогнали драчунов, отняли у них сильно помятого лекаря и увели к себе на борт.

Суету возле трапа заметил капитан. Увидев Пьера, он, широко улыбаясь и раскинув руки, пошёл ему навстречу. Обнял парня, поинтересовался, что случилось и удалось ли ему устроиться на берегу.

– Господин де Графф, вы были правы: у вас на корабле намного лучше, – Пьер поднял на Лоренса жалобный взгляд. – Возьмёте?

«Агреабль» прибыл в Пор-де-Пэ, и уже спустя неделю Лоренс через посредничество де Пуансе приобрёл по очень сходной цене плодородные земли между поселением Кап-Айтьен и мысом Кап-Франсе, в окрестностях новой губернаторской резиденции. Но своей команде голландец сообщил, что на какое-то время их базой станет Порт-Ройял на Ямайке, которая принадлежала англичанам. Пираты не возражали, поскольку хорошо знали ум и предусмотрительность своего командира.

А дело было в том, что год назад, в 1676-м, лейтенант-губернатором Ямайки стал знаменитый пират Джон Генри Морган. Предыстория этого назначения была весьма любопытной. Английские власти, как и французы, в очередной раз попытались запретить своим пиратам вести боевые действия против Испании. Морган в этот момент готовился к крупной экспедиции на Дарьенский перешеек и не стал менять свои планы. С отрядом в тысячу двести человек он совершил тяжёлый поход через джунгли и разгромил богатейший испанский город Панаму. Когда он вернулся на Ямайку, губернатор Томас Модифорд сообщил ему, что поступил королевский приказ о его аресте, и предложил побег, но Морган добровольно согласился отправиться в Англию. Он беспрепятственно распродал свою долю панамской добычи и взял с собой крупную денежную сумму на случай, если понадобится давать взятки.

На военном корабле «Уэлком» пират пользовался полной свободой и уважением. В Англии он был встречен восторженными толпами, с ним захотел познакомиться сам король, вся общественность восхищалась им, как национальным героем, а женщины крутились вокруг него в огромных количествах, поскольку Морган, помимо огромной популярности, в свои тридцать восемь лет всё ещё обладал весьма привлекательной внешностью. Естественно, суд не нашёл в его действиях состава преступления. Морган жил в Англии, пока это ему не надоело, и спустя четыре года вернулся на Ямайку в чине лейтенант-губернатора, с королевским поручением искоренять морской разбой. Бывший пират был назначен вместо сэра Томаса Линча, который три года назад занял пост Модифорда.

Де Графф рассудил, что договориться с «коллегой» всегда будет проще и поэтому избрал Ямайку своей базой. Кроме того, он горел желанием лично познакомиться со знаменитым корсаром, послушать его рассказы и учитывать этот опыт в своих рейдах. Лоренс действительно подружился с Морганом, который был старше него на восемнадцать лет и с удовольствием делился воспоминаниями о своих похождениях, давно перешедших в разряд легендарных. Но имелась ещё одна причина, по которой Лоренс устроился на Ямайке: он стремился замаскировать свои связи с французами и покупку участка земли на Сен-Доменге.

После двухмесячной стоянки в Порт-Ройяле «Агреабль» загрузил всё необходимое для плавания и снова вышел в море. Ван Хоорн оставался в порту – его фрегат «Сент-Николас» нуждался в переоснастке. Главари договорились по истечении десяти недель снова встретиться в столице Ямайки, чтобы обсудить дальнейшие планы.

Крейсируя в одиночку в районе северо-восточных берегов Кубы, де Графф был вынужден ввязаться в неравную схватку с двумя испанскими фрегатами. 60-пушечная «Санта-Каталина» и 48-пушечный «Сантьяго-де-Компостела» уступали баркалону в скорости и манёвренности, но благодаря пятикратному преимуществу в огневом бое держали пиратов под контролем и не позволяли им прорваться в открытое море. Де Графф совершал стремительные проходы мимо испанцев, пока те перезаряжали пушки, осыпал их ядрами, но поскольку противников было двое, пиратам тоже изрядно доставалось.

– Вот ведь надоедливые черти, – скривившись, произнёс семнадцатилетний бретонец Морис, который примкнул к команде во время последнего захода на Тортугу и теперь стоял у штурвала. – Поодиночке мы бы давно их захватили, верно, командир?

– Право семь, Морис… Фюрьё, прикажи снова брасопить реи для поворота бейдевинд… Верно, Морис, но сейчас мы можем только удирать, а для этого нам нужно до наступления ночи добраться до рифов, которые находятся вон за тем мысом.

Умело используя ветер, Лоренс сумел осуществить свой план и к заходу солнца добрался до цели. Здешние воды были хорошо знакомы пиратскому капитану: он лично промерял глубины во время прилива и отлива. При лунном свете были хорошо видны линии прибоя, и де Графф ночью благополучно улизнул от преследователей по известному ему одному фарватеру, используя прилив и небольшую осадку баркалона.