Я сказал это с легкой радостью в голосе. Ведь я действительно даже не подумал о том, что, приняв меня в общину, глава могущественного клана ставит под угрозу мою работу на него. Но я не подумал и о другом. Значит помогая мне не поехать на Казачью заставу Аввакум Ионович отталкивался вовсе не от личной выгоды. Или все-таки от нее?

— Ты принес письмо? — равнодушно поинтересовался аристократ.

Я залез в карман пуховика и достал оттуда конверт.

— Только он немного помялся, — посетовал я.

Аристократ раскрыл конверт, достал оттуда письмо и прочитал.

— Нет. Такого как ты нужно будет еще поискать, — медленно проговорил он. — Другой прочитал бы это письмо из интереса и в силу своей неопытности ограбил бы меня на круглую сумму. Ты же, если тебе такое и пришло в голову, не стал играть с огнем. Оказался умнее.

Я только пожал плечами. Мне действительно не хотелось подводить аристократа и портить с ним отношения.

Теперь я ждал оплаты. Я все еще копил на новые паспорта всем членам своей семьи, и каждая тысяча была на счету. Но самому начинать разговор про деньги мне не хотелось.

— Вот, — Аввакум Ионович достал из внутреннего кармана своего пальто другой конверт. — Тут пятьдесят тысяч. Надеюсь, твоя мать скоро найдется, и у вас снова все будет хорошо.

Пятьдесят тысяч? Я рассчитывал на меньшее, но не стал показывать радости. Лучше пусть думает, что на самом деле я ждал больше.

Я взял деньги, но уходить не спешил. Глава моего клана может многое знать о том, с чем я сейчас разбираюсь. А если не знает, то точно может помочь.

— Кстати, о маме, — начал я, как бы невзначай. — Вчера ее видели недалеко от дома. Живой и здоровой. Но она так и не объявилась.

Аристократ только хмыкнул себе под нос. Видимо, его не слишком интересуют мои семейные проблемы.

— А еще вчера я нашел вот такую монету, — я достал из кармана серебряник коллекционера и показал старику.

Если он знал моего отца — а мой отец точно имеет какое-то отношение ко всей этой истории, — то возможно сможет мне помочь.

Аввакум Ионович едва разглядел монету, как сразу перевел удивленный взгляд на меня.

— Где ты нашел ее? — он взял монету в руки и еще раз внимательно осмотрел предмет.

— Вы не поверите, — начал я. — Вчера во время комендантского часа во дворе осталась девочка. Мы с друзьями ее спасли, а после нашли у нее вот эту монету.

— Элаиза… — выдохнул аристократ. — Теперь она явилась тебе…

— Элаиза? — я нахмурился. — Явилась мне? Что это значит?

— Где она? — вдруг встрепенулся Аввакум Ионович и посмотрел на меня взбудораженным взглядом.

— У меня… — я на секунду замешкался, но все-таки продолжил: — Дома…

— Поехали, Миша! — приказал он своему водителю.

Еще не понимая, к чему такая спешка, но осознавая, что она не спроста, я назвал свой адрес и очень скоро лимузин заехал в мой двор.

Торопливые шаги разносились эхом по подъезду, а я не упускал возможности узнать больше.

— Кто это? Элаиза? — спросил я перешагивая через ступеньку и опережая аристократа на лестничный пролет.

— Призрак. Мираж. Называй как хочешь, — ответил он.

Я в недоумении остановился у почтовых ящиков, дожидаясь Аввакума Ионовича.

— Призрак? Но…мы вчера сделали ей ванну. Я совершенно точно прикасался к ней…

— Нет, — аристократ обогнал меня и теперь шел впереди. — Не в том понимании. Ее считают призраком только по одной причине. Никто, кроме избранных не может ее увидеть. Вернее, она является только избранным.

— Костя…

Дверь на третьем этаже открылась и оттуда показалась седая голова бабы Гали. Уверен, такая есть в каждом подъезде. Или, по крайней мере, доме. Она вместо видеокамеры из будущего. Бдит за порядком и делает замечания.

— Это твои друзья сегодня утром смеялись на весь подъезд? — спросила она.

— Мои, теть Галь. Я сейчас же позвоню им и предупрежу, чтобы в следующий раз вели себя тихо, — ответил я, уже поднимаясь на четвертый этаж, но все еще оглядываясь.

— Да-да! Я не успела сегодня. Сорванцы мигом выбежали на улицу. Но ты передай! — крикнула она мне вслед.

— Хорошо, тетя Галя! — крикнул я и побежал за Аввакумом Ионовичем.

Догнал его почти на своем этаже, поэтому возможности продолжить разговор у нас уже не было.

— Открыто, — я положил руку на ручку, потянул ее вниз и открыл дверь.