– Аминь… – Кисло добавил Джон, и перекрестил двуперстно затылок камеры Бэримора.

– Мы обещаем подумать над этим. Хорошо Бэриморчик? – Афелия с едва сдерживаемыми слезами гладила бар по полированной столешнице.

– Бедненький. Как же мне тебя жалко. – Джон пожал налитыми плечами.

Мужчин жалеть не принято. Принято считать, что они в участии и помощи не нуждаются. Но кто их об этом спрашивает этих мужчин?

Ему тоже сейчас было не сладко. И бар и погреб влетают в такую копеечку, что придется пахать с удвоенной силой для того чтобы залатать в бюджете пробоины.

Может быть, даже придется подработать рекламой Педи Гри Пала. Там самые высокие гонорары. Но… Работа очень не престижная.

Продюсеры не любят актеров снимающихся в рекламных роликах корма для животных.

Вот тоже странность. Если бы Джон снимался в рекламе Тойоты, то ситуация была бы совершенно другой. Но кто – же ему даст в живую сниматься в такой(!) рекламе?

Там давно работают виртуальные актеры. И по ряду параметров они превосходят живых на порядки.

Они не болеют. У них редко, чрезвычайно редко бывают депрессии.

Они потрясающе красивы. В конце концов, они легко могут сменить внешность, и им не потребуется выкладывать огромные суммы хирургам.

Труд программистов стоит гораздо дешевле.

Нет! С виртуальщиками тягаться бессмысленно, нужно идти к старику Маку-шестому. Тот по старинке работает с живыми актерами и вроде бы платит не плохо.

– Две мясных котлеты гриль… – Замурлыкал себе под нос Джон.

– Объеденье соус-сыр… Все на булочке с кунжутом… Овощи… Салаты там… Разные… Мн-э-э… Млин…

– Джон! – Афелия тронула Джона за руку.

– Ты не здоров?

– Ну, да! – Подумал Джон. – Только заикнись о недомогании.

Она сразу же подаст на развод.

В брачном контракте черным по белому записано: Соитие не менее пяти раз в неделю. Последнее было как раз вчера. Сегодня у Джона выходной.

Он расправил плечи и выпятил грудь вперед. Мужчина болеть не должен. Джон сжал зубы и оттянул уголки губ к ушам.

– Все просто отлично, дорогая!

– Ну, вот и хорошо. – Облегченно вздохнула Афелия. Джон был замечательным мужчиной, замечательным любовником, остроумным, заботливым, внимательным.

Но он был уже третий год!

За столь длительный срок явные достоинства уже не кажутся чем-то особенным. А вот недостатки вырастают до непотребных величин, иногда Джон казался таким занудой!

Афелия склонила голову на бок, окинула Джона оценивающим взглядом с головы до ног. Джон продолжал улыбаться.

– Вроде ничего себе мужчина… – Сказала она себе и рискнула ему улыбнуться.

Напряжение спало. На некоторое время ее нелепый наряд перестал раздражать Джона, а Афелию перестало раздражать то, что Джон постоянно думает о деньгах.

Раздался мелодичный сигнал охранной системы, предупреждающий о том, что к их участку кто – то приближается.

Джон стряхнул с себя оцепенение.

Возбуждение, предваряющее путешествия ему нравилось.

– Нам пора, дорогая – улыбнулся он супруге более искренне. – Это транспорт.

– Ах! – Всплеснула руками Афелия.

– Что такое? – Встревожился Джон.

– Макияж! – В ужасе закрыла лицо ладонями его супруга.

– У тебя замечательный макияж, дорогая! – Попытался он успокоить свою любимую.

– Он для дома! – Укоризненно посмотрела Афелия на Джона. – А мне на улицу выходить!

–Хорошо… – Поник Джон буйной головой к наручному калькулятору.

Ткнул на две кнопки. Получалось, что задержка рейса еще на час обойдется ему в три с половиной тысячи.

Он в напряжении закусил губу.

– Я быстро! – Попыталась оправдаться Афелия и пулей взлетела по лестнице в гардеробную.

Там же находилась и макияжная комната. Она не в пример гардеробу, занимала меньшую площадь. Всего около сотни метров. Точной цифры Джон не знал, поскольку появлялся там чрезвычайно редко.

– Джон… – Бар толкнул столешницей хозяина под коленку.

– Что тебе, Бэримор? – Грустно отозвался Джон.

– Коктейль?

– Спасибо.

– Может соку?

– Апельсиновый. Немного водки и лед.

– Ага! – Обрадовался Бэримор и быстренько соорудил необходимое. Он даже воткнул в стакан полосатую соломинку и добавил фиолетовый бумажный зонтик. Джон благодарно кивнул. Взял запотевший стакан и сделал длинный вкусный глоток, игнорируя соломинку Бэримора.

– Джон… А, Джон. – Не унимался Бэримор.