— Ты теперь со мной, Венера. Поняла? Запомнила?
– притрагиваюсь губами к кончику ее носа. Раньше она любила, когда я так делал, а сегодня стоит как вкопанная, как будто я сделал что-то из ряда вон. Пройдет много времени, прежде чем я снова разбужу свою спящую внутри этой Злой колдуньи - Спящую красавицу.
– Ничего не бойся. Я больше никому тебя не отдам.

— Я больше… Я не знаю… я стала такой безобразной.

Есть только один способ заставит ь женщину перестать говорить сглупости.
– закрыть ей рот.

Буквально.

Лучше поцелуем, чтобы она просто перестала думать вообще обо всем в принципе, а не только заморачиваться теми вещами, которыми должен заниматься тот, кто сильнее и жестче - ее мужик.

Я, наверное, слишком груб, когда беру ее за локоть и подтягиваю к себе, одновременно делая еще один шаг к примерочным, потому что Планетка тихо охает и, сама того не понимая, приоткрывает губы. И выдыхает прямо мне в рот, когда я жадно прижимаюсь к ее губам поцелуем. Она такая теплая и все еще мягкая, несмотря ни на что.Наши зубы стучат друг об друга, когда мы, словно подростки, тянемся друг к другу, прижимаемся теснее, чем немыслимо. Как будто хотим, чтобы наши ребра перемешались в этой мясорубке, срослись и стали одним целым не для одного сердца, а сразу для двух.

Это как будто вернуться туда, где всегда тепло и спокойно.

Где ее волосы пахнут белыми цветами, но в реальности, а не только в моих ночных кошмарах, где я бегу за ней и никак не могу догнать.

— На нас… смотрят, - выдыхает Планетка, отстраняется и, втянув голову в плечи, густо краснеет.
– Я ужасно выгляжу. Они подумают, что ты сумасшедший - целоваться с испорченным грибом.

Если бы я нахрен так не возбудился, то точно заржал бы в голосину как конь.

А сейчас могу думать только о том, что она продолжает краснеть и кусать губы, и выглядит скорее… возбужденной, чем испуганной.

Она явно хочет сказать что-то еще, но вместо этого, не глядя, хватает с ближайшей вешалки какой-то наряд и чуть не бегом заскакивает в ближайшую примерочную кабинку, где тут же задергивает занавеску.

Оглядываюсь - девчонки-консультанты даже не делают вид, что им вовсе неинтересно то представление, которое мы для них устроили. Главное, чтобы никто из них не додумался заснять нас на телефон. С них станется. Не каждый день скучные нудные будни разбавляет сумасшедшая парочка. Хотя, может быть, такие шоу здесь случаются гораздо чаще, чем в простом универмаге.

Но эти мысли я даже не успеваю перемолоть, потому что тоже сгребаю с вешалки сразу целую кучу какого-то наверняка дорогущего шмотья и, делая морду кирпичом, топаю в примерочную, где спряталась Вера.

— Могу я вам...
– вылетает мне навстречу сотрудница магазина.

Давлю в себе желание съязвить какой-то гадостью и ограничиваюсь коротким: «Нет». У меня нет ни малейшего желания вступать в диалог с кем бы то ни было.

Просто займитесь своими делами, сделайте вид, что нас здесь нет.

Когда бесцеремонно распахиваю занавеска, Планетка стоит ко мне спиной, оперевшись руками в зеркало и опустив голову. Захваченное ею платье уныло свешивается со стоящей тут же мягкой не то скамейки, не то почти дивана.

Вера оборачивается, хотя и без того прекрасно видит в зеркало, кто посмел ее потревожить, и ее глаза становятся буквально огромными. Вздергивает высоко голову и пытается уйти прочь. Но меня слишком много, даже несмотря на простор кабинки. Не проскользнуть, даже если очень сильно пытаться, а Вера сильно не пытается.

Бросаю притащенное шмотье поверх платья и снова задергиваю занавеску, только теперь нас в этой коморке уже двое.

— Пусти, я выйду, - просит она, но даже не пытается протиснуться мимо.

Ее румянец завораживает. Есть что-то почти гипнотическое в том, как смотрит на тебя женщина, как она дышит, как закусывает губы или проводит по ним языком, когда надо всем этим витает отчетливый шлейф ее возбуждения.

— Не смотри на меня так, боже.
– Она закрывает лицо руками и мотает головой.
– Я ужасно выгляжу. На меня смотреть противно. Это просто…

— Ерунду не городи.

Она нервно сглатывает и снова отворачивается к зеркалу.

Возможно, я всего лишь слишком сильно соскучился по ней и слишком сильно хочу ее. Возможно, ее румянец вообще не про возбуждение, а про простуду и повышенную температуру. Только у нее даже близко не больной взгляд. Где-то злой, раздраженный, наполненный все еще не до конца высказанной обидой, но в тоже время - это сияющий и сверкающий взгляд человека, который не потерял, а приобрел. Приобрел нечто совершенно бесценное, важное и до безумия желаемое. Взгляд, в котором бушует настоящее торнадо из самых противоречивых эмоций, вполне вероятно, от «распять его» до «отсосать с проглотом».