Когда Ева, оставив Эррамуна среди его сородичей, прошла к капсуле Остарджи, все замолчали. Она вновь уселась на край капсулы и высказалась:

— Остарджи остаётся здесь, где подсоединён к датчикам, регулирующим его жизнеобеспечение. Я буду сидеть рядом на любом предмете мебели — так, чтобы моя рука свободно соединялась с рукой ангела. Эррамун должен быть с другой стороны от Остарджи и меня, чтобы моя вторая рука касалась его ладони. И лучше, если он тоже будет лежать, а вокруг него будут наготове его товарищи, готовые поделиться с ним силой. Ну что? Начинаем разведку?

— Насколько понимаю, сначала проанализируем состояние кораблей в нашем секторе? — уточнил ангел.

— Именно. Я, честно говоря, очень надеюсь, найти вельбот с продовольствием и с перебитым автопилотом. Кто знает, — легкомысленно улыбнулась Ева, — может, такой как раз болтается неподалёку от нашего грузовика.

Собрание одобрительно восприняло её шутливое предположение. Одобрительно и по-деловому. Все, кто крепко стоял на ногах, немедленно зашевелились, освобождая пространство вокруг капсулы Остарджи. А Эррамун, мельком глянувший на деловитое движение в отсеке, опять повернулся к своим. Судя по скупым жестам, он уже определял, кто из эльфов будет его личным донором. И те не протестовали, а даже как-то оживились… Ева усмехнулась. Ещё бы… На полуголодной диете сидеть никому не хочется.

Оказалось, та, первая пробежка боевыми двойками «связистов» по трюму и палубе здорово помогла участникам нового эксперимента. Эррамун уже доверял происходящему между ними, тремя, и инстинктивно не «закрывался». А заодно и не кривился скептично. Благодаря его стараниям проникнуться новым опытом (что значит — сопротивления странным действиям ангела и землянки не было), быстро выяснили следующее: взорванные на орбите космические корабли всех мастей постепенно сбиваются в кучи металлолома, цепляясь друг за друга, — что, в общем-то, неудивительно и предсказуемо. Но что заинтересовало всех: они тем самым создавали порой настоящие острова, дрейфующие вокруг планеты. «На скорую руку» обследовав один из самых больших «островов» поблизости от их грузовика, удалось обнаружить несколько пустых кораблей Единого мира. Пустых от живых экипажей, конечно, но с почти целёхонькими продуктовыми отсеками в трюме. Так что никаких вражеских вельботов брать на абордаж, потенциально привлекая к себе внимание врага, не надо было.

Выдохнув с облегчением, Остарджи и Ева принялись диктовать Марике примерное местонахождение тех кораблей, благо наёмница неплохо разбиралась в картографии и умела создавать не только компьютерные карты, но и от руки; а последнее сейчас было весьма ценно, если учесть, что пользование компьютерной начинкой катера опасно на фоне шныряющих повсюду кораблей противника. Поскольку ни сам ангел, ни наёмница в реальность из своей «прогулки» не выходили, то лишь по парочке фраз «извне» Ева догадалась, что практичная Марика призвала к совместной работе искина Ицейну… Эррамун постоянно был рядом, ведь пальцы Евы не просто касались его ладони, а слегка упирались в неё. Впрочем, ощущение этого упора из-за вынужденной сосредоточенности на исследуемой орбите Ева чувствовала редко.

Когда примерная карта корабельного «острова» была готова, когда Ева собиралась подать знак Остарджи или просто мысленно сказать в том поневоле интимном пространстве, недостижимом для других, где только они двое, что пора выходить из состояния, близкого к медитации, оба услышали откуда-то сбоку далёкий голос Эррамуна:

— А есть возможность обследовать окрестности этого… острова? Нет ли рядом кораблей паткси?

«Хороший вопрос, — насмешливо телепатировал Остарджи Еве. — Мы с тобой как-то слишком обрадовались найденным продуктам, чтобы обеспокоиться обстановкой вокруг этого металлического кладбища».

«Согласна, — ответила она. — Расширяем поиски?»

«Цвет ищем тёплый, — предупредил ангел. — Любой тёплый».

А потому вслух Ева, еле шевеля неожиданно отяжелевшими губами (слишком отчётливое впечатление, что отделена от тела, а потому плохо владеет им) и не открывая глаза, произнесла:

— Проводим… поиск… на выявление вражеского присутствия вокруг острова.

Уродливые очертания разбитых, взорванных, проломленных кораблей, поневоле зацепившихся друг за друга, зияющих бездонными просветами и тьмой между искорёженными корпусами, сменились отдельными силуэтами. На них тоже смотреть — сплошной депрессняк и безнадёга. Глаз в этих ломаных линиях всё пытался ухватиться хоть за что-то, как минимум, целое. И не удавалось.

«Слева», — бесстрастно прозвучал голос Остарджи.

Ева потянулась к его лучу внимания (она отчётливо видела его) и сразу наткнулась не на вельбот, а на небольшой катер. Существ на двадцать близких к стандартным размерам — не больше. И то — впритык. Катерок плыл далековато от «острова», и Ева начала было чисто машинально считать тёплые пятна за его стенами.

Но луч внимания Остарджи внезапно пропал.

«Почему?» — удивилась Ева.

В контексте происходящего ангел мгновенно понял её вопрос. И спросил сам: «Ты уже использовала силы этого эльфа?»

Даже в своём невесомом состоянии и отстранённости Ева пришла в недоумение, почему всегда лояльный ко всем расам Остарджи отказался называть Эррамуна по имени, хотя прекрасно знал, как его зовут… Дошло не сразу, но Ева сообразила-таки: кажется, ангел предполагает опасное действие, на которые могут уйти силы Эррамуна. Поэтому зовёт его безлико — эльфом. Чтобы не жалеть, в случае если сородичи Эррамуна не успеют подпитать — и эльфу станет, например, плохо.

«Нет. Но готова».

Поймёт ли Остарджи, что её ответ — это и впрямь готовность Евы поучаствовать в любой авантюре, если та будет на пользу всем?