Я открыл глаза и потянулся к костям, зачерпнув их в ладонь. Когда я заговорил, мой тон был горловым и глубоким. — Покажите мне, что моя сестра делает для Акруксов.

Видение столкнулось с моими мыслями, мягко, затем немного сильнее, когда я позвал его к себе. Сначала не было ничего, кроме бесконечного звездного неба, тьмы, нарушаемой сотней тысяч капелек света.

— Что ты видишь? — голос Дариуса был одновременно и близким, и далеким.

Свет горел на моей периферии. Огненный шар пронесся по огромному небу, прочертив жестокий путь через мое зрение. Белый призрак остался отпечатанным на моей сетчатке, когда он скрылся из виду и изображение померкло.

Женский голос звонко прошелестел в воздухе. — Брось кости и спроси.

— Моя сестра в беде? — спросил я вслух, зная, что делать.

Я выбросил их из руки, мои глаза открылись в полуметре, когда прилив силы овладел мной, как наркотик. Кости упали: две — лицом вверх, символом Элементаля к крыше пещеры, две другие — лицом вниз.

— Что это значит? — спросил Дариус.

— Это значит, что ее судьба не решена. Ответ одновременно и да, и нет, — я успокоительно вздохнул, когда сила снова запульсировала в моей груди — самое сильное чувство, которое я когда-либо знал. Она заглушила мои страхи и на их месте поселился экстаз.

— Я больше ничего не вижу. Но чем больше силы мы дадим костям, тем больше они нам откроют, — я поднял клинок, наблюдая за его реакцией.

— Ты хочешь моей крови, — заявил Дариус, быстро соображая.

— Я не буду ничего от тебя требовать, Дариус, — твердо сказал я, держась за эту благородную часть себя, пока ее не прогнал соблазн власти.

Он взял клинок из моей руки, имитируя порез, который сделал я на своей собственной ладони, не говоря ни слова. На мгновение неуверенность промелькнула на его лице, когда он двинул руку к костям. Если он сделает это, то действительно предаст свою семью. Если кто-нибудь узнает, что он применил темную магию, он может потерять право на трон.

Я протянул руку и обхватил его кулак, зажав его до того, как кровь вытекла.

— Подожди, — прошептал я, но он оттолкнул мою руку от своей и выдавил кровь на кости. Он втянул воздух, когда сила влилась в него, и ее прилив проник и в меня, снова разрушая мои страхи.

Его рот приоткрылся в одном уголке, плечи поникли, а веки опустились. Я вспомнил, как мои родители впервые показали мне, как применять магию крови. Я был на несколько месяцев младше него, моя мать сделала разрез, а отец передал мне кости. То, что он чувствовал сейчас, было величайшим кайфом в его жизни, что также превращало его в самую опасную силу в Солярии.

Если Дариус не сможет контролировать свое желание получить больше, он быстро скатится в пропасть. Более сильные умы, чем мой, поддавались зову магии крови, резали себя так глубоко, что разрывали артерии и истекали кровью, прежде чем приходили в себя достаточно, чтобы исцелиться. А если они были достаточно сильны, чтобы противостоять жажде крови, то тени могли заманить их в себя и не отпускать. Это была одна из самых смертоносных темных магий. И когда эта мысль зародилась во мне, я забрал у Дариуса нож и спрятал обратно в карман.

— Вот, — я поднял две кости и вложил в его ладонь, крепко сжимая его пальцы.

Я взял две другие, и мы оба дернулись, когда видение спустилось на нас одновременно.

Темнота поглотила меня, густая и непроницаемая. В ушах завывал шум, а мир вокруг меня казался состоящим из сажи и пепла. Теневое пространство, в котором я стоял, казалось, искажалось, и я двигался вместе с ним. Все изображение деформировалось, пока я не оказался вовсе не во тьме, а перед пламенем, таким ярким и багровым, что оно могло быть только Драконьим Огнем.

В самом его центре сияла упавшая звезда, сверкая и переливаясь серебристыми, пурпурными, голубыми и фиолетовыми вспышками. Под напором огня она рассыпалась в пыль, и, когда видение сместилось, источником пламени стал огромный зеленый Дракон. Я скорее почувствовал, чем увидел реакцию Дариуса. Это был его отец. Но не было ничего странного в том, что Дракон-перевертыш создавал звездную пыль…

Шепот пронесся над нами и проник в мои кости. — Смерть приближается.

Внезапно огонь превратился в кровь, мир окрасился в красный цвет, и до меня донесся медный аромат моего любимого вкуса. Мои клыки покалывало, а желание напиться пожирало меня изнутри. Я был истощен, безнадежен, потерян. Затем темнота обрушилась на меня как удар грома.

Я лежал на спине, глядя на Дариуса, который тряс меня. Над его головой сверкали острые сталактиты, покрытые серебристым налетом минералов.

— Лэнс, — прорычал он, и я оттолкнул его назад, мое сердце тяжело и гулко забилось. Во рту пересохло от спада, а ладонь жгло от пореза.

— Ты это видел? — потребовал я.

Он кивнул, его челюсть была сжата. — И я слышал голос… смерть приближается.

— Это гораздо серьезнее, чем просто моя сестра, — сказал я, сжимая его плечо, когда он поднял на меня глаза. — Наши семьи что-то планируют, Дариус. Что-то ужасное.