Минуло десять минут огневого контакта. Один из терранских корветов превратился в газовое облако. Другой корвет утратил примерно треть корпуса. Поврежденный рейдер прекратил преследование женевцев. Но вражеский крейсер получил чудовищное количество попаданий в хвостовые отсеки. Один залп его излучателей перевешивал артиллерийскую мощь половины медынцевской флотилии. Но в кормовой части крейсера вышли из строя все арткомплексы, нечем стало отбиваться. Между тем, терранские «шавки» наседали. Еще через десять минут крейсер напоминал металлический улей, на нем просто не осталось живого места. Капитан связался с остальными двумя кораблями и запросил срочной поддержки. Это был его последний выход на связь. Пока прочие два крейсера выполняли сложный маневр, позволявший им ударить по рою маленьких рассерженных корабликов, прошло еще десять минут. В условиях «догоняющего» боя командор Медынцев имел возможность тянуть огневой контакт сколько вздумается, и он не отцеплялся от гибнущего крейсера. За полчаса малые калибры корветов и рейдеров превратили его в металлическое месиво.

Один из двух оставшихся женевских кораблей пристыковался к груде металлолома: началась эвакуация случайно уцелевших членов экипажа. Второй прикрывал своих коллег огнем. Медынцев сейчас же перенаправил все силы флотилии против него. Эта схватка оказалась сложнее предыдущей: крейсер-эвакуатор тоже время от времени рыкал главным калибром… Но спасательная операция затягивалась, время шло, ничтожные укусы, от которых ничуть не защищала тонкая «кожа» крейсера, постепенно выводи его огромное металлическое тело из строя. Десять минут. Пятнадцать минут. Двадцать минут. Медынцев лишился еще трех корветов и еще одного рейдера. Спасать там точно было некого… Но когда эвакуация завершилась, впору было начинать вторую. Капитан уцелевшего крейсера доложил обстановку Гольцу. Тот приказал набрать скорость и оторваться от терранской флотилии. Не тут-то было. У второго, искалеченного крейсера сдала ходовая часть. Скорость не набиралась. Капитан не стал гадать, сколько ему осталось до взрыва, и каков шанс на спасение. Он просто сообщил Медынцеву: «Сдаюсь. Прошу прекратить огонь». Маленький флагманский рейдер командора Медынцева смог взять на борт не более половины команды сдавшегося гиганта… Остальное разделили между собой три других рейдера. Оттаскивать «приз» к своим основным силам Медынцев не рискнул, поскольку оказался в опасной близости к эскадре Гольца. Он просто взорвал его и отступил.

Впоследствии какой-то дотошный журналист спросил командора, ставшего к тому времени героической фигурой, отчего он с таким сумасшедшим упорством лез в гибельную артиллерийскую дуэль. Спросил и ждал, наверное, тяжеловесного военного ответа со всеми подробностями тактических расчетов. На худой конец – флотской шуточки… Медынцев ответил тремя словами: «Я искал возмездия». Когда-то рейдер, на котором он служил, был буквально раскурочен аравийскими легкими крейсерами, построенными на женевские деньги… После того, как интервью опубликовали, командор получил от своего духовного отца епитимью, о суровости которой на флоте много лет ходили легенды.

Во-вторых, еще три женевских крейсера приблизительно через час после начала сражения добрались до «мягкого подбрюшья» терранской «группы флотов» – десантных, ремонтных и транспортных флотилий. После того, как эту рыхлую массу расцепили с ударными силами Терры, а затем вывели из ее прикрытия легкий отряд Медынцева, защищать ее остались жалкие корветы в сранительно небольшом количестве, да еще древняя станция ПКО «Бастион». Правда, на ней по специальному заказу в рекордно короткие сроки усилили броневую защиту, но от этого корабль не перестал быть старой рухлядью… Так что тяжелые крейсера женевцев оказались, вроде бы, в роли трех волков, явившихся в овчарню с визитом дружбы. Разумеется, их прежде всего интересовали десантные корабли, набитые штурмовиками, как огурцы – семечками. И еще того больше их интересовала новенькая «Аргентина»…

Бой был скоротечным и жестоким.

Флагманский крейсер женевцев «Солана» атаковал «Аргентину», остальные два ударили по «Бастиону», прикрывавшему десантные корабли и транспорты. Атака производилась на высокой скорости, женевский адмирал Теодор Уотерхаус не стал тратить время на маневр торможения: он планировал, пройдя сквозь строй терранских кораблей, развернуться и нанести еще один удар. А потом еще, еще и еще… Вышло иначе. Именно скорость спасла один из его кораблей.

Тяжелый крейсер «Солана» открыл огонь по «Аргентине» с предельной дистанции и пробыл в состоянии огневого контакта не более двенадцати минут. На второй минуте два гигантских транспорта, оказавшихся неподалеку от штабного корабля, ответили артиллерийсим ударом поразительной мощи. Несчастная «Аргентина» вооружена была на порядок слабее тяжелого крейсера, а транспорты, по всем законам судовой классификации, вообще должны были удирать, а не палить. Им, в сущности, нечем «поцарапать» корабль крейсерского класса. Но старший артиллерийский офицер «Соланы» доложил своему начальству, мол, это выше моего разумения, но по нам бьет главный калибр… Уотерхаус велел перенести огонь половины бортовых арткомплексов на один из странных транспортов. Крейсер успел сделать несколько залпов по новой цели, а потом в системе Гармонии вспыхнули две новые маленькие звезды. Одновременно. В огне взрывов исчезли и «Солана», и «Аргентина».

По иронии судьбы гибельный фейерверк произошел точно в 00.00 с 31 декабря на 1 января по условному времени терранского поискового контингента. Звезды погибших кораблей стали жутковатым салютом уходящему году…

В первые минуты нового, 2141-го года партия ремонтников и спасателей пыталась пробиться на центральный пост линейного крейсера «Изабелла», замаскированного под военный транспорт серии «Карбас-НМ». Все входы в помещение оказались заваренными – излучатель «Соланы» дотянулся до сердца «Изабеллы», хотя никаких иных повреждений терранский флагман не получил… На центральном посту лежали вповалку двадцать мертвецов и восемь выживших людей. Оглушенных, контуженных, обожженных, но все-таки выживших. Вице-адмирал Виктор Сомов валялся без сознания, со сломанной левой рукой, на левой щеке его медленно проявлялся кровоподтек, а на темени набухала чудовищная шишка. Под правой его коленкой покоилась голова старпома «Изабеллы»; тело старпома фонтанировало кровью в десятке метров от сомовского.

Всем терранским поисковым контингентом целый час командовал Галай. Потому что главкома нашли и откачали только через час после завершения стычки с «Соланой»…

Два других женевских крейсера встретили такой же огненный вал на своем пути. Помимо старенького «Бастиона» по ним в упор били главным калибром два крупных транспорта совершенно безобидного вида. Один из женевских капитанов догадался добавить скорости и пролетел зону огневого контакта за десять минут. Его корабль потерял половину надстроек, но уцелел и стремительно вышел из боя. Второй капитан не стал отдавать подобный приказ, и на четырнадцатой минуте огневого контакта его крейсером некому стало командовать. Вышли из строя центральный пост, резервная рубка управления, рубка связи, рубка мгновенной связи, а также большая часть арткомплексов. Все старшие офицеры погибли. Терранцам сдал крейсер корабельный медик в звании лейтенанта… Впрочем, кроме пленных там нечем было поживиться. Оганесян, взявший на себя командование маленьким отрядом линейных крейсеров, приказал, переправив остатки экипажа на терранские корабли, расстрелять металлическую развалину. Что и было исполнено.