– Я впервые увидела принца во дворце моего отца, – Хильдерика отступила немного в сторону и даже спрятала руки под мышки. – Отец устроил праздник в мою честь… Вы знаете, что я рождена вне закона, от королевской конкубины, но отец признал меня… Тогда приехало много рыцарей, князей, высоких вельмож… У меня три брата, и все они меня любили и баловали… Они все – очень хорошие воины, и прекрасные наездники… Но когда появился принц Альбиокко… – голос её дрогнул, и Тюнвиль ощутил самые великолепные муки ревности, потому что рассказывая о событиях более чем семилетней давности принцесса выглядела такой мечтательной и… счастливой.

– И когда принц появился?.. – осторожно подсказал он.

– Я сразу его заметила, – продолжала она, глядя теперь гуда-то в море. – Его невозможно было не заметить. Он такой красивый, и сиял, как солнце.

– Был весь в золоте? – уточнил Тюнвиль.

– Нет! – со смехом ответила принцесса. – Он был в чёрном. В трауре по умершей матери. Но его лицо, осанка… он выделялся среди всех. Отец устроил состязания... Скачки на лошадях, стрельбу из лука... И принц победил. Все девушки были влюблены в него. Про него говорили – красивый, как девица, сильный, как… – тут она осеклась и замолчала.

– Продолжайте, – вкрадчиво подсказал Тюнвиль. – Хотели сказать – сильный как дракон?

Она промолчала, и Тюнвиль снова осторожно взял её за руку, поглаживая тонкие пальцы, которые будто отдыхали в его ладони.

– Не бойтесь, – продолжал он, наклоняясь к девушке всё ближе, – вы не оскорбите драконов этим сравнением. Теперь я вижу, что ваш муж, и правда, необыкновенный человек. Прошу прощения, что сомневался в нём.

– Да, – сразу же оживилась принцесса, посмотрев на него с благодарностью. – К сожалению, многие не понимают его высочество… И не понимая – осуждают… Но никто не знает его лучше меня, а я вижу, какой он на самом деле.

– И какой же? – намурлыкивал Тюнвиль уже почти ей на ушко.

– Он – прирождённый правитель, – сказала девушка убеждённо. – О таких людях потом слагают легенды. Но при жизни их мало кто понимает, и они часто одиноки.

– Но принцу повезло, – заметил Тюнвиль, – у него есть вы. Он не одинок. И он так нежно к вам относится… доверяет…

– Мне пришлось заслужить его доверие, – простодушно призналась она. – Видите ли, вам, наверное, уже рассказали, что это я влюбилась в него первая. А он сначала и не смотрел в мою сторону. Он ни на кого не смотрел, он был занят только делами Солерно… А я… я была влюблена, как может быть влюблена юная поклонница рыцарских баллад и песен о любви. Я писала стихи, посылала ему письма со своими локонами, с засушенными цветами, с любовными признаниями…

Даже в лунном свете было видно, как загорелись глаза принцессы – каким-то необыкновенным огнём. И это было впервые, когда Тюнвилю хотелось смотреть в глаза человеческой женщины, потому что в их глубине ему вдруг показалось ночное небо – глубокое, бездонное, но яркое, потому что в нём сверкали тысячи звёзд.

– О, я наговорила много лишнего, – смутилась вдруг Хильдерика, и опустила ресницы, приглушив звёздный огонь в глазах.

– Нет, продолжайте, – они уже не шли вдоль берега, а стояли, и волна целовала им ноги, набегая раз за разом. Тюнвиль держал руку принцессы уже двумя руками, а она подалась к нему, доверчиво и взахлёб рассказывая свою историю любви… к другому мужчине.

Раньше Тюнвиль попросту бы перестал слушать, потом у что для него было оскорблением, когда женщина предпочитала другого (если тот, другой, не был родным старшим братом – королём Рихардом), но сейчас слушал внимательно, ловил каждое слово, потому что это казалось ему необычайно важным – как стать тем мужчиной, которому женщина будет так предана.

– Все смеялись надо мной, даже служанки, – говорила принцесса. – Он ведь не отвечал мне ни на одно письмо… Просто не отвечал… Это было ещё унизительнее отказа… Я слышала, как придворные дамы осуждали меня, говорили, что я навязываюсь, и что принц презирает меня за назойливость… Я тогда тоже считала, что он молчит из-за презрения. Ведь я первая призналась ему в любви. К тому же, я – всего лишь незаконнорожденная дочь короля, а он – благородный принц…

– Вы достойны короля, – эти слова вырвались у Тюнвиля нечаянно

Она посмотрела на него с благодарной улыбкой.

– Но потом выяснилось, что принц молчал вовсе не из-за того, что считал меня недостойной его. Мы встретились, объяснились и… он предложил мне руку и сердце.

– И вы приняли их?

– С радостью и гордостью, – сказала она.

– И счастливы?

– Очень, – пылко заверила она его. – Поэтому я очень волнуюсь, что принц всё время ссорится с его величеством… Надо как-то примирить их… Мы с вами должны примирить их. Вы ведь мне поможете? – и она так нежно и жалобно посмотрела на Тюнвиля, что тот на мгновение потерял дар речи.

Пока он считал себя таким хитрым и дипломатичным змеем, выпытывая подноготную о сопернике, принцесса так же хитро подводила его к тому, что сопляка надо защитить от Рихарда. Ну не Рихарда же защищать от сопляка!..

Но вместе с досадой, что принцесса использовала его так же, как он пытался использовать её, Тюнвиль почувствовал ещё и злость. На принца Альбиокко, этого щенка смазливого, который умудрился задурить голову прекрасной деве настолько, что она готова просто жить рядом с ним, ничего не требуя взамен. Более того, этот щенок умудрился и Рихарда свести с ума. Может, он колдун, этот принц из Солерно?..