– Я согласна, благодарю, отец мой. А как надолго? – она не удержалась.

– Это небыстрое дело. Тебе следовало бы провести в монастыре год. А может, и два.

Мариса только моргнула от изумления, и уже чуть не начала возражать…

– В твоем случае всё случится быстрее, – спокойно пояснил отец Савер. – Но не следует меня торопить. Напиши полное имя того священника, который занимался твоим обучением, – он подвинул ей лист бумаги, а чернильница с перьями стояла рядом, на столе.

Мариса обмакнула перо, тут же испачкав в чернилах кончики пальцев, и написала, что требовалось. Отец Савер с интересом наблюдал. Она смутилась – испачкала руки, как замарашка…

– У тебе неплохой почерк, девушка с мельницы. Пока всё. Иди отдыхай, – отец Савер сложил лист, взял звонок со стола и позвонил.

– Отец мой, можно повидать лорда Монтери? – спохватилась Мариса.

– Нет, не стоит, – сказал священник гораздо жестче, чем говорил до этого всё остальное. – Тебе нужно время от него отвлечься. А ему от тебя. Кстати… посмотри на меня, пожалуйста, – его голос слова стал мягким.

Она подняла голову, посмотрела на отца Савера. Он с минуту разглядывал рубцы на её лице, потом кивнул.

– Благодарю. Можешь идти. Доброй ночи.

– Спасибо, отец мой.

Ей так хотелось прямо сейчас добиться ответа – когда её отсюда выпустят? Но не стоило сердить священника, от которого её дело зависело целиком. Она пообещала себе спросить завтра, подыскав подходящую минуту.

Монахиня уже её дожидалась. Выходя, Мариса зачем-то обернулась, и снова увидела замок и море. То же море, то же небо?

Да ладно. И то, и другое всюду одно и то же.

– Примерно две недели, – сказал вдруг отец Савер и усмехнулся еле заметно.

– Благодарю, отец мой, – она улыбнулась ему, не в силах скрыть радость.

Две недели не страшно.

Монахиня привела Марису в другое здание, дальше от ворот, и окликнула первую попавшуюся в коридоре девушку:

– Крисс! Иди сюда!

– Да, сестра Мона? – та приблизилась.

В руках девушка несла корзинку с мотками шерсти, поверх которых лежал почти готовый шерстяной чулок. Она посмотрела на Марису и ощутимо вздрогнула, разглядев её шрамы, быстро отвела взгляд.

– Это новая послушница, – монахиня показала на Марису, – будет жить с тобой. Она сирота, работала на мельнице!

Пренебрежительный тон монахини отчего-то Марису задел. Монахини в Финервауте, с которыми ей нечасто, но приходилось сталкиваться, вели себя не так.

– Я жила в доме мельника, достопочтенная сестра, – сказала она. – На мельнице работают крепкие парни, куда до них мне.

– Полагаешь, мне это интересно? – подняла брови монахиня.

– Я так решила, раз вы об этом говорите, – Мариса слегка поклонилась.

– Хм. Отведи её к сестре-кастелянше, – приказала монахиня Крисс, больше не глядя на новенькую.

– Пойдём, – кивнула Крисс.

Сестра-кастелянша и её кладовая находились здесь же, недалеко. Там Марисе выдали зелёное платье, белье, маленькую полотняную шапочку – такую же одежду, в какую была одета Крисс, и постельное бельё – старое, штопаное, но чисто выстиранное. Потом Крисс отвела Марису в маленькую келью на двоих, молча показала на пустую лежанку и ушла.

Как видно, Марисе досталась молчаливая и не слишком приветливая соседка. Пока ходили в кладовую, Мариса успела её рассмотреть. Крисс была тонкая, изящная, хотя и довольно высокая, с нежной белой кожей, с маленькими красивыми руками, которые, казалось, не годились ни для какой работы. Разве можно такими точёными ручками отполоскать на речке корзину белья? И разве Крисс вообще поднимет эту корзину? Вязать чулки – самое для неё подходящее, клубок и спицы не тяжелы, но как бы грубая шерсть не натёрла эти пальчики…

Постель соседки была в точности такой, как у Марисы, с таким же старым, штопаным бельём. И пришло в голову, что эта девушка здесь недавно. Может быть, тоже ненадолго?

Мариса едва успела переодеться и застелить постель, как позвали на вечернюю молитву. Потом – скромный ужин, хлеб и чай, и то не для всех – почему-то многие из женщин, виденных на молитве, обошлись без поздней трапезы. Крисс вот не было. Мариса была голодна и с наслаждением проглотила свой кусок. Хлеб был свежий и вкусный…

Ложась в постель, невозможно было не думать рыжем. Собственно, о чем было думать? Много лет прожито в деревне, у дядюшки Фуртафа, но все эти годы отодвинулись куда-то далеко, а самым радостным оказалось недолгое время, проведенное с Ивином…

Её Ивин, её лорд. Почему получилось так? Почему он вообще заметил её, не прошёл мимо, не забыл, едва увидев – все ведь обычно так и стремились поступить. Она уродина и сирота, никому не нужная. Разве что ради выгоды – чтобы впряглась в хозяйство и слово поперек не смела сказать, чтобы была благодарна. Мариса на самом деле слышала, что и до Реддита кое-то намекал мельничихе на сватовство, и радовалась, что та это дело сразу пресекала. А Ивину Монтери она зачем?