— Поясни. — Олаф вылакал до дна свою кружку и злобно посмотрел на Анираддху.

— С удовольствием. — Индус закрыл глаза, глубоко и размеренно выдохнул, и начал свою речь. — Мы — дети SLM. И наша главная задача — нести Его волю, и объединять людей под Его знаменами. Верно?

— Верно, — рявкнул бородач.

— Мы объединяем людей ради того, чтобы они общими силами сделали себя сильнее и обустроили свою жизнь так, чтобы максимально реализовать свои таланты. Верно?

— Верно!

— А максимальная реализация человеческих талантов возможна только в борьбе. Верно?

— Верно, черт бы тебя побрал, давай ближе к делу! — вспылил Олаф.

— Конечно. В данный момент мир поделен на две категории — те кто за SLM, и те, кто пока не с Ним. Главный критерий здесь — принадлежность кругу SLM. Эта принадлежность не зависит от религии, философии и национальности. Верно, Селена?

— Угу. — Девушка шумно втянула остатки коктейля через трубочку.

— И национальное самосознание в этой борьбе играет ровно одну роль — реализацию талантов. Каждый народ талантлив по-своему. Но то, к чему сейчас призываешь ты, дорогой Олаф, есть ни что иное, как разжигание разлада в рядах наших собственных братьев и сестер. SLM тебе этого не простит.

— Какая разница, что я там разжигаю? Вот, смотрите. Хильда!

Официантка подпрыгнула от неожиданности, пышный бюст еще раз порадовал Олафа. Он жестом подозвал ее к себе и девушка радостно помчалась ему навстречу. Жилистая клешня прихватила Хильду за талию.

— Дорогая моя Хильда, — бархатным басом протянул Олаф, — скажи, пожалуйста, как ты относишься к узкоглазым?

Белоснежная кожа зацвела румянцем.

— Не стесняйся, говори открыто. Мы все здесь братья-сестры.

— Ну… — по-девичьи пискнула официантка. — Их много на нижних уровнях, к нам особо не суются.

— Хорошо, — подбодрил ее парень. — А к этим, муслимам и прочей шушере?

— Какая разница, как я к ним отношусь, сэр? — Хильда была готова сжаться в клубок в руках Олафа, лишь бы этот непривычный к мышлению высокооплачиваемый мозг освободился от плена ненужных вопросов. — Сеньор ля Муэрте решает все. Он всем найдет применение.

— И какое он дал тебе применение?

Кампания посмотрела на Энтони. Сияя внутренним светом (духовным), он приветливо смотрел на девушку, и та схватилась за его теплый взгляд, вынырнув из тисков воинственного святого. Олаф опешил.

— Он сказал мне быть там, где я есть, — почти шепотом поведала девушка, — и делать то, что я делаю всегда. А когда наступят перемены, он все мне расскажет сам.

— И твоему сыну он тоже указал дорогу?

Хильду захлестнула волна душевного тепла. Припав к Энтони прекрасными формами, словно жаждущий к живительному источнику, она со слезами на глазах рассмеялась и уткнулась в ему в плечо.

— Нет, у него еще нет нейро, — сказала девушка. — Но Он рассказал мне. Он станет мэром, представляете? Он будет управлять этим городом! Сеньор ля Муэрте все для него подготовит. Он говорит, что у Ульриха талант к управлению. А в школе все считают его драчуном.

— Кто был никем, тот станет всем, — сказала Селена.

— Не обижай ее, Селена, — сказал Виктор, оторвавшись от пустой тарелки. — Ей наверняка приходится несладко. Матери-одиночки всегда не в моде. SLM разглядел в мальчике талант, и хорошо, что так получилось. Так пусть все идет своим чередом.

— Я не хотела вас обидеть, извините, — холодно произнесла святая. — Точность данного прогноза — девяносто восемь процентов, при дальнейшем контроле из мальчика получится отличный руководитель.

— Ну вот, видите? — огрызнулся Олаф. — Какая разница, что я им говорю? SLM управляет ими круглые сутки, и мои слова тут ничего не решают.

— Не совсем. Кое-что они все-таки решают, — добавил Виктор, взглядом попросив заплаканную официантку уйти.

Она перевела взгляд на Энтони. Тот мягко отпустил ее и улыбнулся. Так Хильда вернулась к своему прежнему бытию, со слегка потекшей тушью на глазах, но с верой и пламенем в сердце. Уже давно двоякие чувства так не радовали молодую мать.

— И что же? — разочарованно спросил Олаф.

— Дам я тебе в морду, или нет.

— Да пошли вы!

Вот как все хорошо, думал про себя Энтони. Все всё знают, всё всем доступно, только помолись у алтаря. Славься, славься SLM, которому я воспротивился, и который даже из этого извлек пользу. Ты — непобедимое благо, верно? Настолько непобедимое, что не считаешь нужным щелкнуть меня по носу за ослушание. У тебя наверняка есть тысячи планов на дальнейшую секунду, на каждое мгновение, где я могу действовать якобы по-своему. Ты говорил, что никому не позволишь причинить мне вред, и Ты сам, выходит, на это не способен? Хороший бог, добрый бог, любящий, щедрый бог. Вот только почему я не могу узнать, чья искра погасла недавно? Вся инфосеть в моих руках, что же мне мешает это узнать?