– Я слишком беспокоюсь.

– А если бы я начала упрашивать тебя не идти? Ты остался бы?
– обиженно бормотала ему в грудь.

– Нет.

– Тогда не унижай меня, пожалуйста, своим недоверием. Я выросла на Путях. Это другой мир, отличный от твоего.

Сверху раздался вздох. Шай погладил мои волосы, которые моментально освободились от плетения косы, плотным шелком легли на плечи и спину. Он словно принял мою позицию и больше не собирался спорить.

– Я скучал. Каждый миг, проведенный в Лабиринте, думал о тебе и не мог дождаться нашей встречи.

– Зачем ты мне это говоришь?

– А кому еще? Скучал-то я по тебе, моя принцесса.

– Смешно, - я даже хохотнула для правдоподобности, стараясь скрыть внезапный испуг из-за возможного разоблачения.
– Ты что-то перепутал, я обычная кочевница и никогда принцессой не стану, даже если какой-нибудь особо красивый и достаточно обходительный принц предложит пройти с ним обряд Единения.

– Поцелуешь меня?
– вдруг поинтересовался он.

– Даже не подумаю. Тебе пора уходить, вообще-то. И свои вещички забери, мне здесь подачки не нужны.

Шай снова вздохнул. Казалось, сейчас разозлится и все же покинет комнату. А лучше так, чем бороться с ним и с собственным влечением. Я ведь не каменная. Мне нравились его уютные объятья.

– Знаешь, я предпочел бы, чтобы ты это примерила. Сам выбирал.

Вот зачем он это сказал?

Я зажмурилась. Сжала руки в кулаки, впилась ногтями в ладони, отрезвляя разум от пьянящих чувств.

– Там туника и штаны из огнеупорного материала. Он достаточно прочен, почти не рвется. Думаю, пригодится в Лабиринте. И кое-что соблазнительное для меня на замену твоих теплых чулок.

Я подняла голову, всмотрелась ему в глаза. Надо было не открывать дверь. Пусть бы остался в коридоре и не тревожил мое едва успокоившееся сердце.

Это невыносимо. Я больше не могу!

– Уходи, - попросила, пока не поздно.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Глаза в глаза. Бесконечно долго, борясь с окутывающими разум серыми омутами, сражаясь с желанием шагнуть в бездонную пропасть и падать вместе с ним. Или лететь?

– Мне точно уйти?
– хрипло, низко, вызывая легкую слабость в коленях.
– Или ты, наконец, поцелуешь меня?

– Почему я? Сам не можешь?

Принц наклонился, почти коснулся губами моих губ.

– Моя кислинка, - зарычал он и игриво укусил меня за мочку уха. Подхватил под ягодицы, усадил на стол, сбрасывая оттуда злосчастные свертки.
– Такая упрямая, колючая. Мое сладкое наказание.

Он целовал, но не в губы. Щекотал дыханием чувствительную кожу шеи, прикусывал ее, а у меня ноги подгибались - хорошо хоть сидела. И не оттолкнуть, не прогнать. А ведь надо. Вот сейчас, и ни в коем разе не закрывать глаза…

– Маленькая.

– Почему это я маленькая?
– посмотрела на него прямо.

– Потому что боишься всего подряд. Боишься, но стараешься быть смелой. Так поцелуешь меня?

– Это провокация, принц. Наглая провокация. Ты постоянно заговариваешь о моих страхах, будто достаточно знаешь меня, притом делаешь это специально, чтобы я доказывала обратное. Считаешь, теперь я стану тебя целовать?

Он улыбнулся, погладил большим пальцем мою щеку. Наглый аристократ!

Я потянула его к себе за рубашку, прижалась к манящим губам. Думала, Шай сразу перехватит инициативу, но он ждал.

Видимо, добивался чего-то. Доказывал…

Достаточно! Поигрались и хватит. Мне нужно выспаться перед трудным днем.

Словно уловив, что направление моих мыслей изменилось, наследник завладел моим ртом. Настойчиво, властно. Задал ритм, подчинил, куда-то повел.

А я двигалась за ним, не разбирая дороги. Среди частого дыхания, запредельно бьющегося сердца, в водовороте горячих рук, вспышками-прикосновениями прикасающихся к пылающей коже.

Забылись предубеждения. Остались позади страхи. Было лишь сейчас, полное жгучего желания оказаться еще ближе, соприкасаться телами, впитывать чужую страсть и отдавать.

В разные стороны летела одежда. На задворках разума воюн убеждал меня, что отвернулся и ни разу не смотрит. А еще был Шай, такой ослепительно красивый, сейчас только мой, сводящий с ума каждым прикосновением.

Он словно знал мое тело лучше меня самой. Массировал, прикусывал, гладил. Был сразу везде и всюду. Целовал, целовал, целовал.

А потом смотрел в глаза и двигался… Медленно, позволяя прочувствовать силу момента, насладиться каждой его гранью.

– Только моя, поняла?
– сказал Шай, и все взорвалось радужными красками.