— По Истокам времени? — уточнила первая ферна Ферверна, грациозно усаживаясь в кресло.

Фиолетовое платье в пол открывало спину и плечи, струилось по ее фигуре, облегая как вторая кожа. Но перед глазами Бена сейчас стояла Аврора с афиш: черное летящее платье, с легкой полупрозрачной юбкой, плотный лиф такого же черного корсета. Гроу удалось создать совершенно иной образ, который никогда у него с ней не вязался, но даже этот иной образ был в самое сердце. Потому что это была она. Аврора — любая Аврора — всегда была в самое сердце.

— По Истокам тоже.

Тот, кто «вернул» его жене память, собирался проникнуть к нему под видом журналиста и ударить новым биологическим оружием, разработкой, способной мгновенно ослепить любого иртхана. Эта разработка была опасна тем, что являлась органической и не фиксировалась никакими видами сканеров, особенно если была зашита под кожу. Но с этим еще предстояла долгая работа, равно как и со вскрытием всей сети лабораторий — благодаря Авроре у них появился бесценный источник информации. Один из истоковцев, которого сейчас готовили к ментальному допросу, проверяя на всевозможные блоки. Несмотря на то, что эти фанатики ненавидели иртханов, такую возможность нельзя было исключать.

— Дело Кроунгарда закрыли несколько дней назад. — Лаура посмотрела на Бена. — Ты счастлив?

— Не поверишь, но мне уже давно нет никакого дела до его дела.

Лаура улыбнулась:

— Я очень этому рада.

Он в самом деле больше ничего не чувствовал по этому поводу. Ненависть больше не отравляла его, как самый опасный в мире яд, сожаления растворились без следа, эта тема для него была закрыта значительно раньше. Даже когда муж Эли-Эн перед вынесением приговора пожизненной таэрран и пожизненного заключения в Ферверне (как и всем причастным иртханам) бросался проклятиями, Бен чувствовал себя на удивление свободным от всего этого. Впервые за всю жизнь он оставил прошлое в прошлом, и именно это открыло дорогу его будущему.

— Начинается! — воскликнула Лаура, и правда: свет в просторном, выполненном в форме лепестков, зале приглушили, а после и вовсе погасили. На виду осталась только огромная сцена, снизу зеркальная, по бокам и сверху оформленная как раскрывающийся бутон, покрытый имитацией хрупкой драконьей чешуи.

В темных тонах.

И когда в зал плеснула музыка, а на сцену выпорхнули мужчина и женщина, его сердце забилось быстрее.

Аврора ждала своего выхода. И она волновалась.

Аврора Этроу

Кто бы мне сказал, что перед выходом меня накроет, как в самый первый раз — не поверила бы. А ведь накрыло же! И вроде ничего не предвещало, я танцевала отлично, на репетициях все было отлично, на финальном прогоне со спецэффектами все было отлично, а тут… Стоило исполнителям главных партий выйти на сцену, как меня затрясло. Сначала — слегка, потом еще сильнее.

Откуда вообще это чувство?

Я ведь готова! Готова на все сто процентов!

Постановка Гроу отличалась от классического балета, это было скорее балетное шоу, и об этом говорили даже костюмы, но для меня-то что это меняло? Я сотни раз выходила на большую сцену, училась работать со спецэффектами, умела все это делать, и для меня это было легко и приятно, сейчас же…

Возможно, все дело было в том, что я выступала в непривычном для себя амплуа, танцевала антагонистку. Но какую! В общем, не зря Гроу говорил, что мне может понравиться. Сюжет постановки строился на том, что мир иртханов так никогда и не возник, шаманы не научились перенимать пламя драконов, и человечество осталось под землей. Под землей же возникли целые просторные города, объединенные общей сетью подземных трасс, и главной героиней была простая девушка, которую полюбил один из основателей погруженных (так их называли) мегаполисов.

Мне была отведена партия невесты этого самого основателя, которая благодаря его выбору лишается поддержки семьи, изгоняется из отчего дома, и вынуждена выживать на улицах трущоб, в очень жестоком мире. Спустя долгие годы она, выбравшись из той ямы, возвращается, чтобы отомстить. И не просто возвращается, она проделывает то, что не удалось проделать шаманам, и становится первой иртханессой.

Мы с Гроу часами заседали после общих репетиций, когда ему что-то не нравилось, и прогоняли эту партию (отдельные сцены из нее) по десятку раз. Он говорил, что влюблен именно в эту героиню и в ее историю, и в общем-то, я понимала, почему. Отчасти она напоминала его жизнь, с той лишь разницей, что Гроу не пошел в злодеи.

— Тьма — это нереализованный свет, слабость — запертая внутри тебя сила, зло — досуха выжатое добро, которое ты затолкала в самый дальний угол, — говорил он, и я раз за разом проникалась историей женщины, которой удалось достичь безграничных высот.

Достичь самой, но вместо того, чтобы использовать эти высоты во благо и для прогресса, она обернула их в месть, ненависть и отрицание того, чего всегда жаждала. Не безграничной власти и темной славы. Любви.

Один из самых проникновенных моментов в шоу — когда погибает мужчина, который любит ее больше жизни, погибает благодаря ее игре и манипуляциям, для меня был чуть ли не самым пронзительным. Я станцевала его так, что все присутствующие на той репетиции просто аплодировали, хотя для моей героини это была просто сопутствующая потеря. Всего одно мгновение сожаления, ужаса, осознания — и она снова закрывалась, становясь той, кто готов разрушать города ради своих амбиций и мести.