— Сегодня можно.

— А если животы будут болеть, тогда тоже можно?

У Бена такой вид, будто я поставила ему сложную дипломатическую задачу.

— Сейчас заберу.

— Нет! — Я перехватываю его за миг до невероятной глупости. — Ты что?! Нельзя дать ребенку что-то и потом отобрать!

— Лучше пусть животы заболят?

Я вздыхаю.

— Лучше спрашивай у меня, сколько они уже сегодня съели конфет, пирогов и печенья. В пересчете на их вес примерно дракона.

Бен снова улыбается:

— Хорошо. Буду спрашивать.

Какое-то время мы идем молча, пока рядом топают Лар, Риа и Роа. Вот у них как раз жаркий спор, на тему того, кто в следующий раз будет играть за злодея. Спор не охлаждает даже замороженный крем. Лар упирает на то, что так было всегда, ему давали злодеев, и он соглашался, а Роа говорит, что ни за что не будет играть за злодеев, потому что это не его. Огня добавляет дочь: она заявляет, что из брата получился бы отменный злодей. Роа хмурится, Лар хохочет, а идущий рядом со мной Бен едва сдерживает смех.

Я рада видеть его таким.

Я рада видеть их всех такими. Но все-таки, когда дети убегают вперед, спрашиваю:

— Значит, статья тут ни при чем? Я про твое настроение.

Он изумленно смотрит на меня, потом произносит:

— Нет, разумеется. Я решу этот вопрос, Аврора. Даже не переживай.

— Тогда почему?

Бен какое-то время молчит, я бы сказала, молчит очень долго. За эти минуты я успеваю вдоволь насмотреться на ленту Рива Эльте, подогретую летним солнцем, закованную в металл, камень и стекло. Через нее перекинуты пешеходные мосты, которых стало больше с приходом к власти Вайдхэна (об этом я читала), а старые были отреставрированы. Саму набережную при нем продлили, соединили несколько «разорванных» фрагментов, и теперь она проходит через очень большую часть города.

Это считается одним из излюбленных наземных мест для прогулок в столице, потому что в основном вся красота в Мериуже стремится ввысь. Даже здесь нас со всех сторон обступают высотки, а на несколько уровней выше мельтешат флайсы, повторяя все изгибы аэромагистралей.

— Потому что я не ожидал увидеть вас так, — признается он. — Такими. Это оказалось очень неожиданно.

— Какими — такими? — спрашиваю с улыбкой.

— Семьей.

От его слова веет уютом, теплом, безопасностью. Настолько глубоко, настолько отчетливо, что я будто оказываюсь в объятиях или под крылом самого сильного в мире дракона. В каком-то смысле так оно и есть.

Понять бы еще, что все это означает для меня.

Для нас.

— Это все благодаря маме, — признаюсь я. — Она доходчиво объяснила мне, чего я могу лишиться на своем примере.

— Твоя мама чудесная и очень сильная. Как ты, Аврора.

— Она тоже сказала, что я сильная. Но я уже не настолько в этом уверена. Потому что когда по мне ударило ее чувствами, когда я почувствовала ее боль, по-моему, я просто испугалась. Струсила. Я сделала то, что могла — выровняла ее чувства и сразу побежала к детям. Потому что боялась их потерять.

— Это нормально — бояться потерять любимых, — Бен серьезно посмотрел мне в глаза. — Что ты имеешь в виду под «выровняла ее чувства»?

— Успокоила ее. С помощью силы. Не знаю, как это объяснить… Поделилась теплом? Любовью? Я и с детьми такое делала сегодня, когда они переволновались из-за моих внезапных перемен. А что? Не должна была?

— Нет. В смысле, не не должна. Я имел в виду, что тому, что ты сделала — поделилась пламенем, иртханы учатся не один год, а некоторым так и не удается это освоить. Это очень тонкая история, передача энергии, силы, тепла, эмоций. Не говоря уже о том, что ни одному иртхану никогда не удавалось сделать такое рядом с человеком.

— Что? — переспросила я. — Но… как такое возможно? Если меня никто ничему не учил, только чувствовать…

Я даже покосилась на руку, на которой насыщенным цветом выделялся узор.

— Контролировать. Держать силу в узде.

— Не учат, потому что на тебя слишком многое свалилось. Ты сейчас учишься заново танцевать, восстанавливаешься. Что касается того, как ты это сделала, Аврора… — Бен остановился, взял меня за руки. — Видимо, интуитивно. Потому что могла. Силы черного пламени в тебе достаточно, силы, которую ничто не блокирует. Я сейчас о твоем разуме. Ты сделала это просто потому, что из-за потери памяти не представляла, что это невозможно.

Вот так стоять напротив него и говорить об этом оказалось гораздо интимнее, чем даже то что между нами почти что произошло. Бен потянулся к моему лицу ладонью, но я ее перехватила.

— Мы еще не решили, что со всем этим делать. Давай не будем давать им надежду, пожалуйста.

Он усмехнулся:

— Надежду? Мои дети играют в Элегарда, Аврора. Скорее, таким поведением мы их расстроим.

Я не успела ничего ответить, Бен отступил, размыкая доверительную близость между нами, и все изменилось. Я даже почувствовала, как все изменилось, между нами словно заслонка упала. Но может быть, так будет даже лучше, потому что я не хочу, чтобы драконье притяжение к нему спровоцировало меня на глупости. Опять. Особенно в такое время, когда мне скоро ехать на гастроли.