— Это кр-ы-ы-сы?! — Воложина выбралась из-за руля и её глаза медленно полезли на лоб.

— Ничего удивительного. — Я мгновенно зажал рот девчонки ладонью. — Мутация. Отсутствие света. Обычное в подземельях явление.

Лишь бы рука не дрогнула. Если Лиза поймёт, что мне тоже страшно, закричит. И вернуть её в прежнее состояние будет трудно.

Свет тварям мешал. Оторванные от трапезы, они недовольно морщились, щетинили грязную шерсть, скалили зубы. Обнюхивали воздух, в надежде обнаружить тех, кто посмел их побеспокоить.

В центре стаи на бетонном полу, лежал человек. Точнее то, что от него к данной минуте осталось. Безымянный бомж либо кто-то из обслуживающего персонала не выяснишь теперь. Чудовищные обитатели подмосковных тоннелей не побрезговали даже одеждой несчастного. В метре, от страшной компании, валялась разорванная напополам, сумка, и рифленая подошва ботинок.

— Е…, они здоровые!!

Таким испуганным Маротова я прежде не видел. И это точно была не трусость. Знал его лучше других, вместе прошли через многое. То, что он сейчас испытывал, было сродни первобытному ужасу. Заложенному в подсознание самой природой. Пистолет сержанта нацелился в самую крупную особь, а луч фонаря едва заметно подрагивал.

— Не надо, Жан! — я опустил его руку. — Всех не перебьёшь. От ран они лишь озвереют. Бросятся к нам. Уходим. Медленно.

Мы сделали несколько шагов к стоявшему, в ожидании дальнейшей поездки, карту.

— Заводи, — подтолкнул Воложину.

Однако та не смогла выполнить команду. Девчонку бил мелкий озноб, а на лице застыло выражение полной прострации. Сел за руль сам. Поёрзал, но кое-как уместился в маленьком металлическом кресле.

— Валим, ком. — Маротов усадил Осу на сумки и крепко прижал к себе.

Дороги я не разбирал. Вдавил в пол педаль газа и стартанул с места. По всей видимости, на движке стоял какой-то ограничитель, либо мы оказались слишком для машины тяжёлыми. Как бы там ни было, больше 30 км/ч техника эта не развивала. Но даже такой скорости здесь было достаточно. Подсвеченное подслеповатыми фарами подземелье не лучшее место для гонок.

Постоянно тянуло обернуться. Казалось, следом за нами устремилась вся, обезумевшая от вкуса крови, стая. Иногда нам даже слышались шаги гигантских крыс. Цоканье когтей по бетонному полу и злорадное их попискивание.

В такие моменты меня передёргивало. Волосы на затылке вставали дыбом, а на шее ощущался противный, медленно сползающий за шиворот холодок. Реакция крайнего отвращения. Естественная, для человека. Плюс желание как можно быстрее отсюда убраться.

К счастью, погони не было. Видимо, увлечённые жутким "пиршеством" твари не стали отвлекаться от дележа добычи.

Насколько запомнил, дальнейший маршрут пролегал прямо. Иногда тоннель пересекался с такими же, как наша, подземными ветками и тогда карт приходилось переносить на руках. По какой-то причине проходы в таких местах располагались на разных уровнях.

— Эти раньше были построены, — словно прочитав мои мысли, пояснил Жан, — говорят, под Москвой целый город теперь. Новые районы сверху возводились. Старые постепенно уходили под землю. Точнее то, что от них оставалось. Никто ж не интересовался, как там внизу. В итоге подземка и получилась. Часть тоннелей заброшена. Другие, как наш, спецслужбы стали использовать. Местами облагородили даже.

Он перетащил через препятствие последнюю сумку, взвалил на боковую площадку картинга, усадил сверху Лизу.

— Ну как ты, Пчёлка? Оклемалась чутка?

— Нормально всё.

Девчонка постепенно приходила в себя.

— А я вот чуть от страха не обос…, — признался сержант, — как увидел хари эти, носами шевелящие, пи…, думаю тебе, Маротов. Штанов то запасных нет.

Оса сдержанно улыбнулась. Погладила протянутую приятелем руку. Поняла, что тот пытается её разговорить.

— В порядке я. Правда. — Сказала увереннее, — спасибо, Жан.

Через несколько минут пути тоннель разделился на три рукава. Влево уходил узкий лаз, обозначивший себя капающей с потолка водой, вправо бетонная, под два метра в диаметре труба, а прямо свет фар упёрся в глухую, выложенную керамической плиткой стену, под которой имелся широкий, ведущий куда-то во тьму карниз. Дороги дальше не было и, поразмыслив, я заглушил двигатель.

— Жесть. Кухня что ли какая была?

Маротов спрыгнул на площадку первым. Соваться в очередную штольню не имело смысла, как и продолжать путь в большой канализационной трубе. Сержант включил фонарь и направился к уходящему в неизвестность карнизу.

— Прохладно тут. Сквозняк чувствуется, — Луч света обозначил впереди резко обрывающийся за углом поворот. — Схожу, разведаю.

Держа наготове пистолет, он скрылся из виду, чтобы через минуту радостно заорать:

— Походу приехали, командир. Дверь здесь. Но лифта нет. Придётся по лестнице карабкаться.