Господи. Боже. Я просто не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Я будто оживаю, возвращаюсь с того света, бегу от тьмы и от холода.

Живой! Живой... настоящий. Мой! Только мой. Никому не отдам.

Я ликую. Замираю на грани потери сознания. Опять. Мне становится так хорошо, что словами не передать. И тут память подбрасывает жуткие картины. Всполохи прошлого озаряют сознание. Выстрелы. Потрясенные крики людей. Кровавые пятна расцветают прямо на белой рубашке.

– Ах ты ублюдок!
– восклицаю я, отталкивая мужа.

Залепляю ему пощечину. А потом еще одну. И еще. Даже считать перестаю. Отчаянно выплескиваю ярость, пока он не перехватывает мои запястья. Мягко, но властно. Вдруг напрочь лишает возможности выразить то, что притаилось внутри.

– Подонок, - бормочу сдавленно.
– Пусти. Отпусти меня сейчас же. Гад. Сволочь! Как ты мог? Как?! Урод. Ненавижу тебя. Ненавижу! Слышишь?

– Ника, я же тебя предупредил.

Он как будто удивляется. В черных глазах вспыхивает недоумение. Выражение лица изумленное - брови приподняты.

– Предупредил, - шиплю разъяренно.
– Ты это серьезно?

Пробую вырваться из стальной хватки. Бешено извиваюсь. Киплю от злости, аж кровь сворачивается и пот прошибает так, что ткань больничной рубашки мигом прилипает к лихорадочно дрожащему телу.

– Пусти меня, ублюдок!
– выпаливаю гневно.

Я ему всю физиономию расцарапаю. Предупреждал он. Молодец какой. План составил, все продумал, разыграл как по нотам. Виртуоз, дьявол его раздери.

– Ника, я же сказал кодовую фразу. Про президента. Ты знала, что начнется в этот момент. Никаких сюрпризов. Я открыл тебе схему. «Однажды я стану вашим президентом». После начинается стрельба. Резник находился рядом, вколол успокоительный препарат, который подходит для беременных. Мы обо всем договорились заранее.

В глазах Тимура горит неподдельный шок.

Он что, реально не понимает?

– Идиот, - бессильно выдыхаю, на меня вдруг накатывает слабость, которая разом заставляет обмякнуть.
– Какой же ты идиот.

– Я подготовил тебя...

– Нет!
– грубо обрываю я.
– К такому нельзя подготовиться. Неужели ты и правда не понимаешь? Да, я знала про ту чертову фразу, про твой дурацкий план. И что?! Это ничего не меняет. Боже. Как же не доходит? Стреляли в тебя, а погибала я.

Тимур отпускает мои запястья, но только чтобы в следующую же секунду сгрести меня в жаркие объятия, прижать к мощному телу и опалить кипятком, изгнать холод, клубящийся под ребрами.

– Ника, - шепчет он.
– Девочка моя.

– Что?
– бормочу раздраженно.

– Ты права, - жадно втягивает запах моих волос, прижимается губами к моему горлу, прокладывает путь к взмокшему виску.
– Я идиот. Только теперь осознал, в какой ад толкнул тебя. Причем сам. Лично. Дебил, блять.

– Ну ладно, - протягиваю я и поражаюсь, как легко сменяю гнев на милость.
– Я немного погорячилась. У тебя не было выхода. Уступать шантажистам тоже не вариант, поэтому пришлось искать другой вариант. А я просто переволновалась. Хорошо, что Резник вколол мне ту инъекцию. Боюсь, я бы прямо там сорвалась.

Всплеск гормонов. Так я объясняю свою бурную реакцию на происшедшее. Разгон у меня бешенный. Радость. Отчаяние. Веселье. Ярость. Эмоции обостряются и ранят похлеще обломков стекла.

– Прости, - говорит Тимур.

А я смотрю в его глаза и чувствую, как дрожат губы, как немеют от волнения кончики пальцев, как по коже расползаются колючие мурашки.

– Это ты прости, - заявляю сбивчиво.
– Я как чокнутая себя повела. Чуть тебя не прибила. Клянусь, готова была придушить. И если честно, до сих пор хочу стукнуть.

– Стукни, - усмехается.
– Хотя я другого хочу.

– Расскажи, - судорожно выдыхаю.

– Зацеловать тебя, - ведет языком по моей нижней губе, а потом прихватывает ее зубами и сжимает, оттягивает к себе.
– Залюбить.

– Так чего ты ждешь?

Тимур подхватывает меня и притягивает ближе, усаживает на колени так, что я должна обнять его мощный торс ногами. Ткань больничной рубашки задирается до талии. Нас разделяет лишь тонкая полоска моего нижнего белья и плотные брюки.

Стук в дверь как удар грома.

– Твои помощники?
– гулко сглатываю.
– Пошли их к чертям. Нет ничего настолько важного, что не подождет пару минут.

– Минут?
– издевательски выгибает бровь.

– Час, - вспыхиваю.
– Нам нужен хотя бы час.

– Я бы взял ночь, - в его глазах полыхает дьявольский огонь.

– Я не против, - усмехаюсь.

Тимур запечатывает мой рот поцелуем. Алчным. Жадным. Ранящим. Так лишь он один умеет касаться, овладевать каждым движением губ, пронзать языком насквозь.