– Вот мой старший сын Карим, – указал Саид на мальчика, что сопровождал меня, – Я взял его с собой впервые, и я рад, что в первом своём походе он встретил тебя, о Али, и мог быть полезен тебе.

– Твой сын, – отвечал я, – Достойный и прилежный юноша. Благодаря ему я познал слова языка, на котором говорю, и знаю, как правильно входить и выходить.

Мои слова понравились Саиду, он улыбнулся.

– Хорошо ли он служил тебе все это время?

– Когда я смогу отблагодарить юного Карима, – сказал я, – Я буду рад сделать это тем способом, который принят.

– Через год он уже сможет водить караваны, а через пять лет жениться.

– Разумно ли, о Саид, – отвечал я, – Чтобы мальчик, который слишком юн для женитьбы, уже водил караваны?

– О Али, – засмеялся мой друг, – Уметь водить караваны – не значит водить их. В следующий поход, когда я возьму его с собой, я увижу, так ли щедро одарил его создатель, как меня.

Саид подал знак, и Карим подвинул к нам низкий столик, а женщины поставили на него множество привлекательных и вкусно пахнущих блюд и кувшины с напитками. Стоило Саиду поднять руку, как женщины словно растворились, и Карим вышел за занавеску, оставив нас вдвоём за пышно накрытым столом.

– Благословен сей миг, собравший нас в этом месте, – произнёс он, воздев руки вверх, – Благословенна щедрость создателя, позволяющего нам вкушать эти яства. Благословен и ты, гость мой и друг мой, что разделил со мной этот час.

Произнеся эти краткие слова, он сам приступил к еде и предложил мне сделать то же самое. О, эти кушанья мало напоминали ту пищу, которую мне давали до сих пор, пока мы были в пути. Глядя, как я ем, Саид Нур-Ашрам лишь улыбался и предлагал мне попробовать ещё что-нибудь. Сам он ел весьма умеренно.

– Ты сказал – старший сын, о Саид, – продолжал я наш разговор, – Много ли у тебя ещё сыновей?

– У меня есть ещё два сына, о Саид, – отвечал он, – И я хотел бы, чтобы в этом шатре стало больше мальчиков, будущих воинов и водителей караванов.

Когда я утолил первый голод, он налил мне в чашу приятного прохладного напитка и откинулся на подушки.

– Твой аппетит делает честь моему дому, о Али, – сказал он, – И если тебе так нравится то, что ты ешь, значит, мои жёны не разучились вкусно готовить за всё то время, которое я был в отлучке.

– Благодарю тебя за доброту и щедрость, о Саид Нур-Ашрам, – произнёс я, – Всё, что ты предложил мне в твоём доме очень хорошо и приятно. Но поведай же мне скорее, чем я могу отблагодарить тебя на деле. Ведь я уже здоров, как ты видишь, и ты мог бы найти мне дело, как находишь всякому мужчине из своего народа.

– Мне приятно слышать твои слова, о Али, – сказал он, – И я могу сказать тебе, что знаю дело, которое наверняка подойдёт и будет тебе приятно. Но прежде позволь мне спросить тебя…

– Спрашивай меня, о благородный Саид Нур-Ашрам, но боюсь, что не смогу порадовать тебя ответом, поскольку знаю я о себе не больше, чем когда открыл глаза в твоём шатре.

– Это не беда, о Али, – ответил он и улыбнулся, – Потому что ответ на мои вопросы будет происходить из того, что ты за человек, а не из того, что ты помнишь о себе.

– С готовностью тебе отвечу, – улыбнулся и я.

– Позволь мне сначала рассказать тебе о том, как живёт мой народ. Ты видишь, о Али, что в этих местах нет ни пастбищ, ни виноградников, ни полей, ни садов. Вокруг нас пустыня, и мы почитаем её мудрость и доверяем ей наши жизни. Оазис даёт нам приют, но недостаточно финиковых пальм, растущих здесь, чтобы прокормить мой народ. Далеко отсюда, много дней пути в разные стороны, находятся изобильные города, где живут богатые люди, и у них есть разные товары, которые нужно доставлять туда, где ничего подобного нет.

Он многозначительно замолчал и сделал глоток из своей чаши.

– Тогда собираются караваны и идут через бескрайнюю пустыню, и только провидение может уберечь их от опасностей открытых песков, от коварства пустыни… Караван может заблудиться, песчаные бури и лихие люди угрожают ему, и никак не обойтись тем, кто отправляет караваны, без меня и моего народа. Мы хорошо знаем пути пустыни, поэтому караваны достигают цели, и если недобрые люди захотят напасть на караван, мои воины всегда сумеют защитить его.

– Всё это разумно и правильно, о мудрый Саид Нур-Ашрам.

– О Али, хочешь ли ты сопровождать караваны вместе со мной и моими воинами?

О, хотел ли я скакать возле каравана на быстроногом жеребце, держа ладонь на рукояти кривой сабли, а если лихие люди встретятся нам, пустить её в ход?!

– А ты дашь мне кривую саблю и коня? – спросил я.

– И много золотых цехинов, о Али, и прекрасные ткани, и дорогие пряности, и много того, что ты только сможешь пожелать, – сказал он.