— Юля, подожди, — это Арина. Еще ее мне не хватало для «полного счастья». Какого хрена полетела за мной?

Разворачиваюсь и сжимаю руки в кулаки до боли, чтобы хоть чуть-чуть притупить раздирающую тяжесть в груди.

— Юля прости, я не сразу догадалась, что это ты, — на лице девушки отражается искреннее сожаление, — я прошу прощения, что так получилось. — За спиной мелькнули спины Антона и ее братца, да и судя по всему вся толпа из випки тоже уже не за столами. — Я…очень надеюсь, что ты нас поймешь и не будешь держать на нас зла и может… мы сможем в итоге подружиться, все же у нас общие друзья, — она совсем робко улыбается и старательно заглядывает мне в глаза. И может в другой ситуации, мне бы это показалось до ужаса милым и смелым поступком, но сейчас, когда внутри все еще рвется от взгляда Антона, когда словно фантомные боли, чувствуешь его поцелую и руки….

Это только в мечтах, он от тебя ушел и ты такая с безразличным взглядом и ни словом, ни жестом не выдаешь, как тебе больно, на деле же…

— Хочешь со мной дружить? — произношу с усмешкой и, наверное, похожа сейчас на ту злющую ведьму из сказок, особенно перед ней, такой доброй и светлой принцесской, — Будешь дружить с той, которую он еще две недели назад сжимал в своих объятьях? С той, чье имя шептал во время оргазма? С той, которую зацеловывал до умопомрачения и шептал, что нужна ему?

Видела, как с лица Арины сошли все краски — она побледнела, рот широко открылся, а глаза блеснули слезами.

Все меня прорвало! Покорнейше прошу меня простить! Признаю официально — вот такая я тварь!

Снова хмыкнула и, развернувшись, наконец-то ушла. Честно признаться — на секунду испытала удовлетворение. Пусть на пару секунд ей стало так же больно, как и мне.

Интересные мы существа женщины, больно нам делаю мужчины, но мстим мы тем, кого они выбирают вместо нас.

Слышала, как к Арине подбежал Антон, как что-то крикнул мне в след и что-то быстро заговорил ей, но что это было, не разобрала — меня душили непролитые слезы.

Я просто ушла….

Ушла, чтобы через несколько дней снова встретиться со всей этой гоп компанией там, где я провожу по пять дней в неделю вот уже в течении трех лет — на своей работе.

Все воскресенье после “веселого” дня рождения Аленки, пыталась привести себя в чувства. Кто сталкивался с таким, поймет меня — одно дело, когда от тебя твой мужчина ушел и совсем другое, когда ты видишь с той к кому ушел. Если кто спросит, а какая разница? Есть разница и большая. Наверное, людям легче было бы переживать разрыв, если знать, что тот кто от тебя ушел тоже один, но когда видишь его счастливым, но уже не с тобой… И вот получается ты вроде попыталась склеить себя после разрыва, а тут новый удар.

Хотя кого я обманываю, я все эти две недели упорно думала, что это все бред или сон и вот сейчас я проснусь, и все, как и было раньше — он посапывает лежа на боку, а я прижимаюсь к нему сзади, уткнувшись носом между лопаток. Да и нахождения рядом на работе — мы буквально за соседними столами сидим — создавала некую иллюзию нормальности, будто все как раньше и ничего не произошло.

Если б он вчера появился в клубе один, мое воображение продолжило бы рисовать иллюзорные картинки, не давая оторваться от них — нас усадили бы рядом на один диван, мы бы невольно общались — все так как и было раньше. Только его вчерашнее эпичное появление в обнимку с НЕЙ, разбило все иллюзии в пух и прах. И в груди снова запекло — он мой же, ну МОЙ… почему рядом с ней? Обида, злость и внутренние комплексы, все прорвалось на поверхность. Раны нанесенные собственными разбитыми ожиданиями оказались не менее глубокими. Сложно признавать, но этого и следовало ожидать, но кто ж слушает доводы разума, когда “включается” сердце?

У нас с Антоном все изначально началось не правильно. Я тогда переживала свой разрыв с парнем, с которым провстречалась чуть больше двух лет.

С Гришей началось все в университете, мы оба были на втором курсе, оба приезжие, и оба так и не сумели влиться в местную тусовку. Как позже оказалось, еще и из одного города, чудом умудрившиеся встретиться за много километров от дома. Вот и сошлись мы тогда, два земляка, два одиночества.

Не то встречались, не то дружили — и вроде были вместе, но порознь. Тем удивительней, что в аналогичных отношениях с Антоном, разрыв оказался настолько болезненным. С Гришей так не было.

Через несколько дней после получения заветных корочек он показал мне билеты домой — он так и не смог привыкнуть к этому городу и принял решение вернуться, меня обещал ждать там. Но уже прощаясь на перроне оба понимали — я не вернусь, а он не будет томиться ожиданием. Для меня вопрос с возвращением был решенным — нет. Твердо и безоговорочно. Возвращаться под опеку семьи я была не готова.

Но университетские годы закончились, Гриша, хоть я и не любила его как мужчину, но любила, как хорошего человека и друга — уехал, и мне было грустно, поэтому сразу после вокзала я поехала в бар неподалеку. Вот там то я и встретила Антона.

Мы сидели рядом у барной стойки — я потягивала коктейли и писала Грише, чтобы он не скучал в поезде, а Антон систематически напивался, закидываясь всем, что успевал пихнуть ему под руку бармен.

Не помню, как получилось, но в какой-то момент мы разговорились — хотя сейчас вспоминая, понимаю — это был разговор глухого с немым. Я ему рассказывала — о доме, родителях, универе, Грише. Он что-то отвечал, поддакивал, но про себя или о том, почему он здесь в таком состоянии, не говорил ничего. “Разговор” прекратился, когда Антон вырубился прямо на барной стойке.