Саша стоял, засунув руки в карманы темных строгих брюк, в рубашке с привычно собранными в гармошку рукавами и смотрел на меня с Алиской. Внимательно, цепко, будто пытался запечатлеть каждую деталь. Он впился глазами в Алиску и замер мраморной статуей, пораженно нас рассматривая. Да, зрелище то еще, когда племяшка уменьшенная копия своей мамы, которая очень похожа с тетей.

Я тоже частенько смотрю на Алису и думаю о том, что у меня у самой уже могла бы быть такая малышка, похожая на меня. Три года назад я почти неделю даже жила с мыслью, что у меня будет ребенок и, не смотря ни на что, даже успела порадоваться этому, но… это был всего лишь сбой цикла из-за нервного перенапряжения и ложно-положительный тест.

Так что не смотри Саша, это не наша дочь.

Плевать. Какая вообще разница, как я выгляжу и что он думает? Мне не перед кем тут красоваться. Да и не хочется, чтобы он кусал локти. Ничего не хочу от него. Только чтобы ушел. Я наладила свою жизнь продолжила жить дальше, а его нахождение здесь… будто ржавым гвоздем расковыривают старую рану.

Я же оправилась — я же смогла… А точнее просто не дала себе шанса убиваться и жалеть себя. Да и возможности для этого было не много, если уж совсем по-честному — Леська в больнице с травмами и угрозой выкидыша, я практически ночевала у ее постели, а потом мечты о беременности и малыше, которые в итоге рассыпались, как карточный домик, и еще больше внимания сестре и племянникам.

Я просто забила все свое свободное время делами, чтобы не было ни секунды остановиться и передохнуть, потому что именно в такие моменты в голову лезут никому не нужные мысли и чувства. А вечером, заваливаясь уставшая домой, либо падала и сразу отключалась, либо таблетка снотворного и без сновидений до утра — лишь бы не было времени чувствовать.

Потом… как то само все наладилось — Леська поправилась и вернулась домой, а я нашла другую работу и окончательно перечеркнула все, что меня связывало с той, другой жизнью.

Алиска завозилась на руках, напоминая нерадивой тетке, что тут вообще-то есть кое кто поважнее, чем никому не нужные воспоминания.

— Прости милая, сейчас, — опустила Алиску на пол. Она попыталась тут же удрать, но я ухватила ее за руку, — если можно, давайте быстрее? — обратилась к своему шефу. К единственному из здесь присутствующих, с кем могла спокойно разговаривать.

Минут пять ушло на то, чтобы обустроить Алиску. Посадила ее рядом с собой за стол, выпросила у шефа для нее листы бумаги, ручку и маркеры, выложила, привезенные с собой любимые игрушки маленькой непоседы и только потом уселась сама.

Этих минут, которые я безбожно растягивала, хватило на то, чтобы собрать себя в кучку и хотя бы внешне взять себя в руки. Внутри же был полный раздрай — оказалось больно вот так столкнуться с прошлым. Я же надеялась, что отболело, а тут вдруг… В груди кололо, словно острым шипом, а взгляд против воли возвращался к нему.

Это, как навязчивая идея, незакрытый гештальт, когда появился и остался висеть “в воздухе” вопрос “Почему?”. Все закончено, уже все произошло, но не отпускает — потому что для себя так и не разложил все по полочкам, потому что так и не поговорил и не расставил все точки над “i”. Вот и у меня так — точка не была поставлена и мозг стремился исправить незаконченность, продолжая мучить и без того потасканную душу.

— Юлия Андреевна, познакомьтесь это Геннадий Юрьевич Прохоров, Александр Игоревич и Давид Германович, — Маркуша решил проявить себя образцовым шефом и представил мне мужчину, которого я не знала и еще двоих, которых не хотела бы знать. Никто и не дернулся. С горечью осознала, что Саша предпочел сделать вид, что не знает меня. — Они были приглашены нашем генеральным директором для помощи в расследовании случаев утечки информации.

— Ну, а я тут причем? — я тоже включилась в игру. Я тоже умею делать вид, что все нормально.

Все хорошо и не важно, что все внутри кровоточит, жжется и болит. Все равно, что взгляд, то и дело ускользает к человеку, которого я когда-то пустила в свою жизнь и душу. Совершенно неважно, что мужчина, которого я когда-то полюбила, сейчас делает вид, что я просто пустое место. Что ж, мне не привыкать.

Третий лишний — всегда и везде. Это, как клеймо, от которого никак не избавиться. Ненужный элемент, мешающий фактор, путающийся под ногами.

Я обожглась. Чего уж там, почти сгорела — с головой нырнула в “Сашу”, обнажила себя перед ним и отдалась в его руки без всяких “но”, недомолвок и сомнений. Считала, так правильно — если любить то на все сто, на полную отдачу, без оглядки.

Где-то читала, что любовь это как вода, пока ходишь по берегу, только и делаешь, что злишься, потому что мокнут ноги, тебе холодно и никакого удовольствия, чтобы почувствовать прелесть воды, насладиться, согреться, нужно нырнуть — вот я и нырнула. И потонула.

Открылась, вывернула себя наизнанку, но кроме боли ничего не почувствовала — хватит. Эта ракушка больше не откроется. Больше не позволю даже малейшую брешь пробить. Слишком дорого мне это обходится.

Все можно пережить и выдержать. И появление Саши здесь выдержу. Главное здесь и сейчас все это перенести, а потом я уеду домой, запрусь с племянниками в комнате и выброшу все, что меня мучает, за порог. Главное пережить здесь и сейчас… Если ему все равно, я тоже заставлю себя не чувствовать.