– Это как раз выходные. Я Нику хочу на «Кремлевскую елку» тридцать первого сводить, потом к моим поедем, или дома веселиться будем.

– Эх, – вздохнул Костик, самолетик из приложения к договору сделав и запустив в окно, – жаль, что у вас с Катюхой больше не потусишь. Помнишь, как зажигали? Светку бы потискать. Она только под бой курантов позволяет, по рукам не бьет, – замечтался он.

Я помрачнел и достал сигары. Подарок от партнеров. «Padron 1964 Anniversary Series Torpedo» – лучшие, из Гондураса. Надеюсь, это не стеб, потому что я чувствовал себя именно как тот Гондурас: где-то в заднице мира.

– Ксюш, – обратился к секретарше по селектору, – принеси коньяк, кофе и воду без газа. Потом иди домой. С наступающим.

– С наступающим, Вадим Александрович, спасибо вам за конфеты и премию, – улыбнулась она, расставляя напитки. – До свидания, – затем на Костика немилостиво взглянула. – До свидания, Константин Валерьевич, – резко развернулась, тряхнув русыми кудряшками, и умчалась походкой от бедра.

– Ты что, конь педальный, секретаршу мою попробовал? – шутливо возмутился я.

– Не удержался, – широко улыбнулся. – Хорошенькая такая.

– А почему она хвостом вильнула тогда?

– Потому что обычная.

– Тебе тридцать шесть, а ты все королеву ищешь, – вздохнул я.

– Кто-то ищет королеву. Кто-то теряет, – развел руками и сел, сигару взял, понюхал. – Что там Виктория Сергеевна?

Я показал жестом, что у нас ни шатко, ни валко. Никак, собственно.

– Я подарил ей две недели шопинга в Милане. Улетела, – раскуривал сигару я.

– Откупаешься?

– Почему же, – возразил я. – Одеваю в новую жизнь.

– Так ты с ней спишь еще, или как?

– Или как. Иногда встречаемся, через полгода ж Пресню сдавать, ну и что-то, как-то. Не пойму, что она за меня держится?

После откровенного разговора мы отдалились друг от друга, но Вика все еще продолжала цепляться за наши мнимые отношения. Мы не интегрировались друг в друга, поэтому расходились легко. Ничего во мне не отзывалось на эту потерю. Может, Вика и надеялась на перезагрузку, но больше похоже, что ей неудобно перед родней расставаться с мужчиной, который вроде как женихом является. Пиздец, и снова я кругом виноват. Так-то глупость – разошлись и разошлись. Кому какое дело.

– А ты? – усмехнулся Костик.

– Мне осталось только на хуй ее послать. – Я бахнул коньяка с лимончиком. – Мы расстались, но она мне про любовь свою втирает, что примет меня любого, тоси-боси… Я не знаю, может, зелье приворотное готовит, хрен знает, что там у нее на уме.

– Не веришь?

– Не особо, – покачал головой я. – Думаю, ей замуж охота. Все бабы хотят стабильности, даже те, которые типа самодостаточные тигрицы. Только нахрена со мной время тратить, не пойму? Я напрямую сказал, что не мой вариант.

– Ну, телочек молодых и вкусных вагон и тележка, – со знанием дела ответил Костик. – А ты вроде как из-за нее развелся.

– Я развелся не из-за нее, а потому что долбаеб, – и затянулся, задумавшись. – У нас девятого десять лет должно было быть с Катей. Мы втроем на Маврикий собирались…

– Слышь, так может ты попробуешь заново к Катюхе подкатить? Покайся, повинись, люблю, не могу там.

– Не получится. Поздняк метаться. Я тупил долго. Не любит Мальвина своего Буратино больше.

– Мальвина вроде Пьеро любила. Или Артемона? Или вообще обоих.

– Катя строит свою жизнь по-новому. Если влезу – еще большим мудаком буду. Вот бы кто подарил волшебный ластик. Я бы стер последний год жизни.

– Нет, братан, тебе не стирать, а исправлять нужно. Взрослеть.

– Кто бы говорил!

– А я и не женюсь, потому что знаю, что не вывезу, – задумался непривычно серьезно: – Пока, – добавил уверенно, затем рассмеялся: – Но я все-таки надеюсь. Не хотелось бы сдохнуть одному лет в пятьдесят после бурной ночки со шлюхами под мефедроном.

Я хмыкнул невесело. Мне тоже не хотелось бы. Но у меня дочка есть и родители, которые любят даже таким, а Костя сам по себе. Его сто лет в разводе, живут каждый своей жизнью и на разных концах света.

– А у тебя есть, за что в жизни цепляться.

У тебя есть, за что в жизни цепляться…

С этой мыслью я ехал тридцать первого за дочерью. Хотелось бы не везти ее в свою берлогу, а остаться втроем дома, но вряд ли Катя согласится со мной. Все изменилось и былого не вернуть, как ни крутись, но, возможно, есть шанс снова найти друг друга? Я виноват: увлекся, взбрыкнул, гульнул на широкую ногу, и понял, что это все другое. Пустое для меня. Если действительно есть половинки, то я свою нашел уже. Затем оттолкнул, променял на чужое. Думал чем угодно, но не сердцем. В мире одна женщина, созданная для меня, и я ее потерял. Катя больше не считала меня «своим» человеком. Я для нее бывший муж, с которым связывает ребенок и общая фамилия. Может, ей тоже нужно время и опыт, чтобы понять, что я для нее единственный? Сравнить, пожить свободной жизнью. Убедиться, что мужчина, созданный для нее, это я…