Шрифт:
Мне нервно сглотнуть пришлось: ревность по венам ударила. Смогу ли? Выдержу ли? Как спать спокойно, зная, что твоя любимая женщина в поиске кого-то лучше тебя? А если найдет? Если нет никаких родственных душ, а я позволил уйти, искать счастья с другим? Да, это игра в суровую рулетку. Русскую.
Глава 27
Вадим
В дом на Бронной я поднимался со своими ключами, а вот в квартиру стучал. Не проверял даже замки прежними остались, или поменяла Катя? Ключи не просит, значит…
Дверь открыла дочка, визжа от радости – у меня в руках огромная подарочная коробка, еле в дверь прохожу.
– Откроешь в Новом году и узнаешь.
– У меня для тебя тоже подарок! – и убежала к себе. Я только разулся и в дверях гостиной с Катей столкнулся.
– Привет.
– Привет, – быстро сказала. – Ничего не нужно, так приезжай, – телефонному разговору внимания досталось больше, чем бывшему мужу.
– Вот держи, – Ника коробочку, перевязанную бантиком, протянула. – Откроешь в Новом году. Мам, – она повернулась к двери спальни, где бирюзовый костюм мелькал, – мне папе сказать кое-что нужно, по секрету.
Катя фыркнула и ушла вообще в другую часть квартиры.
– Я весь во внимании.
– Папа, можно я с мамой сегодня останусь? У тебя же эта Вика есть, а мамочка одна. Не хочу, чтобы ей скучно было.
Не скажу, что неожиданно, но…
– Ладно, – я ком сглотнул. – Как скажешь.
– Ника! – крикнула Катя. – А ты почему Батона не берешь? Я привозить не буду.
– Мам, – Ника кинулась к ней и обняла за талию, – папа разрешил сегодня с тобой остаться!
Катя на меня вопросительно посмотрела, потом ее по голове погладила.
– Ника, но это папин день.
– Да он не против. Правда, пап?
Я только кивнул. Катя плечами пожала и что-то тихо спрашивать начала с улыбкой. А я смотрел: на жену… бывшую, дочь, на дом сверкающий волшебством, счастьем звенящий. С запахом апельсинов и корицы. Только без меня. Первый новый год, который мы встретим отдельно. Как чужие. Вот так и пожинают плоды трудов своих.
– Это глинтвейном пахнет? – я зашел на кухню вслед за Катей, пока Ника собирала «картины», которые нарисовала для моих родителей.
– Да, – сухо ответила, раскладывать гирлянду из апельсиновой кожуры на поднос с высокими бокалами. Тут, похоже, вечеринка намечалась. – Вадим, я вообще-то не одна буду, поэтому могу поговорить с Никой, если для тебя эти дни критичны, а ты сделаешь шаг навстречу и отпустишь ее со мной в Пушкин дней на пять.
Мальвина уже просила, но я отказал. Она не выдержала и назвала меня сволочью, прежде чем сбросить вызов, но я это сделал по другой причине. Не потому что козел.
– Не нужно, Кать, – криво улыбнулся я. – Ника хочет Новый год дома встретить, с тобой. Я ее понимаю.
Катя дернула плечом и отвернулась. Да, мои пронзительные взгляды больше ни о чем ей не говорили.
– И в Пушкин не отпустишь, да?
– Кать, – я ближе подошел и руками в столешницу уперся, чтобы снова в кольце оказалась. В моих объятиях, пусть я и не касался ее, – у меня подарок для тебя.
Она обернулась, подбородок гордо подняла, не отталкивала, но и взволнованной не была. Показывала, что моя близость больше ничего не значит для Катерины Мальвиновны.
– Разве подарки между нами до сих пор актуальны? – бровь тонкую иронично подняла.
Я вытащил из заднего кармана конверт и на стол положил.
– Это бронь на Маврикий. Бизнес-джет «Вершины» второго в двенадцать ночи. Утром уже будете на острове. Отдохните с Никой.
Катя брови сдвинул, переваривая.
– Я не знаю… Неожиданно как-то…
– Мы же собирались.
– Да, только «нас» больше нет. – Катя прямо на меня посмотрела: – У меня для тебя ничего.
Я улыбнулся и на губы пухлые розовые посмотрел. Она бросила нервный взгляд на дверь и тихо выдала:
– Даже не мечтай!
– Я не об этом, озабоченная.
– О чем тогда? – и все-таки оттолкнула меня, чтобы не нависал горой.
Ну что мне ей сказать? Что хочу услышать, что нужен ей. Что любит. Что простила дебила.
– Мы могли бы втроем полететь, без обязательств с твоей стороны.
– Нет, Полонский, – Катя сжала губы в тонкую линию. – Если это твое условие, то нет, – и конверт мне отдала. – Ничего не нужно.
Я так и думал, но за спрос денег не берут. Хуже точно не будет. Куда уж.