Его пальцы находят мой клитор, и он трет меня с идеальным давлением, которое заставляет меня всего за несколько минут прикрыть лицо его подушкой, чтобы я могла закричать от своего освобождения.

Он следует за мной всего минуту спустя, низкое рычание вырывается из его горла, когда его сперма заполняет меня.

— Ладно, теперь мы можем пойти разобраться с тем, что там происходит, — говорит он мне, запечатлевая поцелуй на моих губах и выходя из меня.

Толчки прокатываются по моему телу, когда он делает это, и я почти тянусь к нему и требую, чтобы мы начали все сначала. Но реальность осознания того, что мой отец, вероятно, сидит на диване, останавливает меня.

— Как ты думаешь, чего он хочет?

— Надеюсь, чтобы еще раз извиниться, — бормочет Себ, прячась подальше. — Хочешь, я пойду и выясню, пока ты собираешься?

— Нет, — говорю я, качая головой. — Мы сделаем это вместе.

— Ты так говоришь только потому, что не хочешь, чтобы я снова его ударил, — кричит он мне, когда я проскальзываю в ванную.

— Да, и это тоже. Ты мне не нужен со сломанной рукой.

— Значит, тебя меньше беспокоит лицо твоего отца? — Он смеется.

Я быстро убираю беспорядок, который мы устроили, прежде чем нахожу пару чистых трусиков и натягиваю их на ноги.

— Да, мне нужно, чтобы ты полностью функционировал по нескольким причинам.

— Ха, а я думал, единственная причина, по которой ты хотела, чтобы я был рядом, — это оргазмы.

— Это главное, да.

Я открываю дверь и выхожу, увлекая его за собой и эффективно пресекая любую реакцию, которая у него могла бы быть. Не то чтобы я хоть на секунду подумала, что ему действительно насрать на мнение моего отца. В конце концов, он только что трахнул меня прямо здесь.

— Стелла, — выдыхает папа, когда я появляюсь в поле зрения. Его лицо сразу смягчается, когда он оглядывает меня, как будто он ожидал, что мне будет больно.

— Привет, — говорю я неловко. Между нами никогда не было такого. Даже в тех немногих случаях, когда мы ссорились за эти годы, мы всегда почти сразу мирились и проясняли ситуацию.

— Я собираюсь оставить вас, ребята, наедине, — говорит Тео, собирая свой компьютер и книги, прежде чем исчезнуть в своей комнате.

— Ребята, хотите выпить? — спрашивает Себ, проявляя странную любезность. Я думаю, в этом сила хорошего оргазма.

— Кофе был бы великолепен. Спасибо тебе, Себастьян.

Себ заметно морщится. — Просто Себ.

Хм. Он никогда не просил меня не называть его так.

Я оставляю эту небольшую информацию на потом.

— Детка? — спрашивает он, переводя взгляд с моего отца на меня.

— Да, кофе было бы здорово, спасибо.

Слышны только звуки того, как Себ берет кружки и заводит кофеварку, пока я смотрю на своего отца, который, кажется, погрузился в свои мысли.

Приходя в себя, его глаза находят мои.

— Ты хорошо выглядишь, Стелла.

— Э-э… а чего ты ожидал?

Его взгляд на мгновение останавливается на Себе.

— Он хороший человек, папа. — Я не могу сдержать внутренний смех, потому что не так давно было время, когда я никогда бы и не мечтала убедить кого-либо в этом.

— Мои травмы говорят об обратном.

— Ничего такого, чего бы ты не заслужил, — ворчит Себ из кухни.

— Да, хорошо. Как ты думаешь, почему я тебе это позволил?

— Позволил мне? Не смеши, старина. — У папы сводит челюсть от поддразнивания Себа.

— Он шутит, — уверяю я папу.

— Неужели я? — спрашивает Себ, подавая мне первый кофе.

Папа качает головой, пытаясь сосредоточиться.

— Мне жаль, Стелла. Обо всем. Я надеялся, что мы могли бы сесть, и ты позволила бы мне объяснить все то, что я должен был сделать давным-давно.

Себ протягивает ему кружку, прежде чем опуститься рядом со мной на диван и прижать меня к себе.

— Может быть, наедине?

— Нет, — заявляю я, к большому ужасу папы. Он собирается возразить, когда я продолжаю. — Себ никуда не денется, — говорю я, а затем повторяю то, что сказала ему в спальне. — Мы сделаем это вместе.

Папа переводит взгляд с нас на него, но он, должно быть, понимает, что проиграет любую драку, которую затеет, поэтому вместо этого он просто отбрасывает все, что собирался сказать, и сосредотачивается на том, зачем пришел сюда.

— Как много Тоби рассказал тебе?

— Что у вас с его матерью был роман. Что у нее опухоль головного мозга и она в плохом состоянии. Что его отец — мудак, которому нужно умереть, и что у него, вероятно, одна из самых дерьмовых домашних жизней, но он каким-то образом умудряется продолжать и изображать улыбку на лице.