У Артема звонит телефон. И он вопреки обыкновению не сбрасывает, а отвечает. По испанский.

– Синьор Перес, – дальше идет, как я понимаю, приветствие, а потом Артем переходит на русский, – Как вылетел? На чем? Он же мне обещал!

И только выпалив все это, переводит взгляд на меня.

– Это Влад? – задаю вопрос, который можно и не задавать.

Конечно же, это он! Опять поступил по– своему! Только бы все обошлось!

– Где он? – хорошо, что не здесь.

Убила бы!

Артем продолжает разговор по– испанский еще несколько минут.

Смотрит на меня. Я смотрю на него.

Артем! – мой голос звучит в меру требовательно, без истерии.

– С вертолетом нет связи, – глухо произносит парень.

Не успеваю ничего почувствовать. По моим ногам бежит теплая жидкость.

Началось!

Холодов– младший непонимающе смотрит на увеличивающуюся лужу у моих ног.

– Артем, позови, пожалуйста врача, – прошу я его, – Роды начинаются.

Артем Холодов (за 2 дня до событий главы 7)

Я вернулся в дом Олеси и Матвея из роддома. Кто бы мне сказал, что я буду жить в этом доме еще какое– то время назад. Я бы ему посоветовал провериться у соответствующего специалиста. Тем не менее, сейчас факт на лицо. Я живу здесь. Под одной крышей с девушкой, в которую влюблен. И я понимаю, что правильным было бы жить в гостинице. Но... Остаюсь в этом доме.

В гостиной меня встретила Полина. Она почти не выходит из комнаты Матвея, отказывается от еды. Очень похудела. И такая несчастная, что мне хочется сделать хоть что– то, чтобы это изменить. Привязанность к другому человеку – самая страшная вещь, которая со мной случилось. А самое обидное во всем этом – я не могу повлиять на свои чувства. Я был бы рад, если бы их не было. Они корежат меня, ломают изнутри, заставляют быть другим. Я бессилен перед ними. Мне впервые хочется, чтобы у другого человека все наладилось. Пусть даже и во вред мне.

– Что там? – на лице Полины я вижу заинтересованность, а не равнодушную маску, которая приклеилась к нему за последние дни.

– Роды пока не начались. Схватки оказались ложными, – отвечаю, подавляя в себе желание заправить ей прядь волос за ушко.

– А где Олеся? – спрашивает девушка.

Я прекрасно осознаю, что в присутствии женщины Полине не так страшно и одиноко, но я рад, что нам с врачом удалось убедить Олесю остаться в больнице. Роды все равно начнутся со дня на день. Так будет безопасней. Тем более в сложившейся очень нервной обстановке.

– Ее оставили в роддоме, – говорю, а сам внимательно слежу за ее реакцией.

Она широко распахивает глаза и судорожно сглатывает.

– А ты останешься здесь?

– Да, я не могу уехать. Идут поиски Матвея. И до своего возвращения отец попросил меня остаться.

По правде говоря, он не особенно просил. Как и Саркисян. Оба, видимо, считают, что раз я не взбрыкиваю, то меня вполне можно использовать в своих целях. Но сейчас занять позицию "моя хата с краю" тоже не могу себе позволить.

– Понятно, – тянет она, – Тогда я лучше домой поеду.

Не хочу, чтобы она уезжала. Тут я могу находиться рядом. А туда приехать уже не смогу.

– И доведешь старенькую бабушку до приступа своим видом, – не совсем милосердно с моей стороны.

Но правдиво. Вряд ли пожилая женщина – дурочка. И не будет переживать за внучку, от которой остались кожа до кости.

Голубые глаза сразу же наполняются слезами.

– Зачем ты так? Нормально я выгляжу...

– Полин, ты когда к зеркалу в последний раз подходила?

Пусть останется здесь. Я просто буду рядом.

– В одном доме с тобой? – такая перспектива ее пугает.

– Мы же не вдвоем. Здесь живет охрана, они меняются в больнице у Олеси. Можешь сестру свою позвать, если тебе так будет спокойней. К тому же ребята и за этим домом приглядывают. А в квартире? Что если тебя тоже попробуют похитить? Как рычаг давления на Матвея?

Кстати, сейчас я говорю ей правду. То, что накопала служба безопасности дает основание думать, что его похитили из– за магазинов. И то, что его увезли с места, в котором держали, свидетельствует о том, что он еще нужен. Иначе его бы добили и бросили тело там. Полиция работает ни шатко, ни валко, больше из желания не попасть под раздачу, потому что дело контролируют сверху. Отец подсуетился. Однако и переходить дорогу местному авторитету, который стоит за похищением, они тоже не хотят. Им здесь жить. Я краем уха слышал разговор Тимура и Славы, когда они обсуждали не совсем законные способы вызволения Белова из плена. Точнее, способы совсем незаконные. Но отец не дал согласия. Во– первых, подобраться к авторитету не так просто. Во– вторых, велики шансы, что Матвея в этом случае ликвидируют.

Она раздумывает над моими словами. Не может отрицать, что они разумны.

– Я не знаю, – в конце концов не может принять никакое решение.

– Полин, я ничего плохого тебе не сделаю, – я знаю, именно это она хочет услышать, – А бабушку, чтобы она не оставалась одна, можно отправить в санаторий.

Серафима Павловна для своих лет – очень бойкая старушка. Я уверен, ей моя идея придется по душе.

– Бабушка любит такие места. Она всегда находит там массу интересного, – слабая улыбка трогает искусанные губы.