Шрифт:
Они дошли до простой деревянной двери, и Альда толкнула её, навалившись всем телом.
Дверь вела в похожий коридор, правда там было много дверей, и вечерний свет лился сквозь отверстия под потолком.
Глава 19. Отступники
Эстос внимательно осматривался по сторонам. Ему ни разу не доводилось бывать внутри храма. Это место потому и называлось двором, что входить в сам храм дозволялось лишь в очень редких случаях. Все моления и ритуалы люди совершали на огороженом высокими стенами дворе.
И пока внутри Эстос не видел ничего необычного. Больше всего было похоже на старые крепости, в которых он бывал во время войны: грубая кладка, тяжёлые двери из потемневшего дерева, низкие своды.
Альда, шедшая впереди него, вдруг остановилась. Она развернулась лицом к стене и ударила по ней кулаком, раз, второй. Её дыхание было резким, похожим на всхлипы.
— Он мне как брат, — произнесла она дрожащим голосом. — Мы росли вместе. А я… я просто бросила его!
— Ты не могла остаться, — Эстос положил руку ей на плечо. — И это жестоко, что тебе пришлось делать такой выбор.
— Я не должна была! Я просто хотела уехать из Карталя, скрыться, не причинять никому вреда. — Альда снова ударила по стене. — Не выбирать между ним и тобой! Просто уехать! А Тервел… он…
— Да, он заставил тебя выбирать.
Эстос обнял её, прижал к себе. Сначала она попыталась вырваться, но он держал её крепко. Держал и гладил по голове, пока дыхание Альды не выровнялось и перестало быть похожим на рыдания.
Она не плакала. Её щека касалась его шеи, и щека оставалась сухой.
Такая юная девушка и уже такая… опустошённая.
Он понимал, что она чувствует сейчас — не просто вину перед Тервелом. Он и Альда были похожи, их обоих учили одному и тому же: они дети великого и древнего дома, их желания и чувства не имеют значения, они должны служить, как служили поколения до них, великой цели, той цели, которая несравнимо больше и важнее, чем их жалкие жизни. И вот они оба предали эту цель, выбрали принадлежать друг другу, а не своим домам. Отступники…
— Всё хорошо, — сказала Альда. — Отпусти меня. Нам надо идти.
Эстос обнял её чуть сильнее напоследок и отпустил.
Они шли по длинному коридору вперёд и вниз. Свет из отверстий под потолком делался всё более тусклым.
Наконец показался конец коридора, перегороженный решёткой. Она была незаперта, и Альда просто толкнула её. Решётка открылась совершенно бесшумно. Такая старая и тяжёлая штуковина должна была громыхнуть, заскрипеть, издать ещё какой-то звук, и по противоестественной тишине Эстос понял, что теперь они уж точно вошли в сам храм.
Они попали в просторный зал, почти пустой, если не считать двух длинных столов и расставленных вокруг стульев. За одним из столов сидел жрец Двора Смерти. Спутанные седые волосы падали ему на лицо и опускались едва ли не до стоявшей перед ним тарелки с варёными овощами.
Жрец посмотрел на них, но если он и узнал Альду, то на его лице ничего не отразилось — ни узнавания, ни удивления.
Когда Альда подошла к нему, он перевёл глаза на Эстоса. Глаза были пустыми — но зато враждебности в них не было.
Эстос хотел по привычке произнести приветствие, но вовремя опомнился: жрецов Двора Смерти не приветствовали, с ними только прощались, тогда как со служителями Двора Жизни всё было наоборот: их приветствовали, но уходя никогда не прощались.
— Вы знаете, что это? — спросил Эстос, поднимая рукав и указывая на своё запястье. — Татуировка наречённых. У вас должны быть книги, в которых описано, как она наносится. Нам нужно их найти.
Жрец отставил тарелку, а потом встал и пошёл в дверям из обеденной залы.
— Идём, он зовёт нас, — пояснила Альда.
На этот раз шли они недолго: пересекли пустую комнату с очагом посередине и короткий коридор и оказались в огромном зале, где темноту едва-едва разбавлял тусклый свет свечей, расставленных на полу безо всякого порядка. Вдоль стен скользили серые тени — Эстос надеялся, что людей. Страха он не чувствовал. Его словно что-то вело, и он знал, ощущал, что так и надо.
— Не похоже на библиотеку, — сказал Эстос, пытаясь рассмотреть хоть что-то в густом сумраке.