Школу! Точно! Почему — то мысль о ней отдается в груди болью. Словно… словно я забыл что — то важное, связанное с этим местом…

Про частичную потерю памяти я теперь тоже в курсе. Спасибо лечащему врачу, просветил. Это временно и я обязательно вспомню. Наверное. Он уверено говорил, но добавил, что человеческий мозг не изучен полностью.

Обнадежил.

Каждую ночь снится кудрявая девушка. Златовласка. Я называю её так. Каждую она просит идти за ней, а я каждую ночь пытаюсь сдвинуться с места и никак не могу.

Спустя 3 недели после аварии. В палате.

— Мирон, здоров!

Зарицкий хлопает меня по плечу, а я мощусь. Это мой друг. Я не сразу его вспомнил. Когда он пришел впервые, мы таращились друг на друга с удивлением. Я — потому что не знал, кто это. Он — в шоке, как я мог забыть лучшего друга.

Богдан рассказывает свежие новости. Я пока ещё теряюсь в именах; хорошо понимаю и представляю Дана и Костю. Это мой второй друг. У него проблемы и он редко приходит. Его любимая девушка пропала. Оказывается, когда случилась авария и об этом узнали, друзья несколько дней сидели у реанимации, в которой я находился. За это время какая — то Оля исчезла из города, скинув Фёдорову прощальное сообщение.

Он выглядит примерно как отец. Будто ему сорок лет и он отпахал тридцать из них под землей.

— Тёмыч, а ты вообще ничего не помнишь, — осторожно спрашивает Богдан.

Пожимаю плечами и морщусь. Эти движения отдают болью во всем теле.

— Почему? Что — то помню. Детство помню, рожу твою наглую помню.

— А… Лию?

— Лию?

— Твою девушку.

— Мою…

Я не знаю, что происходит в этот момент. Перед глазами мелькают красные точки, а воздуха резко перестает хватать. Дан бледнеет и зовет врача, который напяливает на лицо ненавистную маску. Правда, дышать становится легче. Но я и так бы справился. Сам.

Мне просто… просто я вспомнил. Эта девушка из странных снов. Моя девочка. Моя любимая. К ней я ехал в ту ночь. Потому что…

Срываю маску и хриплю:

— Где она?

Хорошо, что Зарицкий не ушел, когда засуетились доктора.

— Её не было в лицее.

— Почему?

Вижу растерянность на лице друга.

— Почему?

Повторяю вопрос.

— Её нет дома, скорее всего они куда — то уехали с дедом.

Уехали… она могла… могла уехать, получив то сообщение. То, которое отправил не я.

Я знаю, как сильно она любила. От прошедшего времени в грудине печет так сильно, что рука тянется за маской. Хочется приложить к себе, чтобы там тоже стало легче.

Ростислав Юрьевич во всем поддерживает внучку, он мог её увезти. Ведь я обещал… обещал ему…

— Даша. Её подруга Даша должна знать, куда уехала. Они давно дружат.

— Найду ее завтра.

Качаю головой.

— Сегодня. Я понял. Найду сегодня. Тебе телефон уже можно?

— Нет. Лечащий зорко следит.

— Тогда я погнал, вечером еще раз заеду.

И заезжает. Заходит в палату, разводя руки.

— Никто не знает. Её телефон отключен с субботы. С той самой субботы, когда ты…

— Я понял.

С трудом поднимаюсь и сажусь в постели. Нога загипсована по всей длине и хожу я весьма условно. Каждый поход до уборной — словно совершить кругосветку.

— Мне нужна твоя помощь.

— До туалета довести?

— Туда я сам в состоянии. Найди мне Лию. Мариночка же должна знать хотя бы причину пропусков, да?

— Спрошу завтра. Завтра, Мирон. Уже поздно и классуха по — любому не ответит. Даже такому обаятельному мне. И это… там к тебе Лютова рвалась. Её не пустили.

Лютова. Сука. Хорошо, что не пустили. Пусть я стою с трудом, но её готов прибить из любого положения.

36.2.

Артём.

Сегодня ровно полтора месяца после той субботы. И сегодня мне снимают гипс. Я жду этого события так, что зубы крошатся от нетерпения. Готов сам его содрать и бежать. Бежать отсюда. Потому что мне надо найти одну маленькую упрямую девочку.

Поиски Дана ничего не дали. Мариночка сообщила, что Лиины документы забрали из лицея и большего она не знает. На самом деле наша классная не очень любила мою златовласку. Потому что она дружит с матерью Лютовой и обе винят малышку в разрыве наших отношений.

Это «правда» Алины, которой она щедро делится с окружающими. Мне сейчас все равно на её слова и её мысли. За свой поганый поступок Лютова ответит. Сейчас… Сейчас важнее избавиться от гипса и покинуть эти стены.

Кстати, не так давно мне разрешили пользоваться средствами связи. Последствий сотрясения никаких не нашли, память вернулась полностью. Иногда — редко — я могу забыть какое — то слово, но подобное вообще со всеми случается. Вон Олеся — папина жена — постоянно зависает на середине фразы. Просто у неё одна мысль обгоняет другую.