– Могу отказаться? – Я вопросительно посмотрел на Избранника.

– Конечно можешь, – кивнул тот. – После этого ты должен будешь сразу покинуть территорию замка. Род Орвел навеки будет вычеркнут из списка знатных родов Итонии, и его представители никогда не смогут претендовать на королевский трон.

Вот теперь мне стало всё ясно. Я должен либо отправиться в одиночку на смерть, либо опозорить свой род. Малодушие подсказывало отказаться от посвящения. Пусть я перестану быть принцем, зато останусь живым. Хотя в этом у меня тоже не было твёрдой уверенности.

– Дядя Кирот, а ты проходил таинство посвящения?

– Разумеется, – кивнул лорд, – Мой отец был мудрым человеком. Когда мне исполнилось пятнадцать, он решил, что посвящение не помешает. Ведь род Вардэн относится к знатным и наиболее близок к королевскому.

– Понятно, – коротко ответил я и обвёл присутствующих взглядом, полным решимости. – Что ж, я не посрамлю память своих предков. Пусть и в одиночку, но я пройду таинство посвящения!

– Нет! – вдруг громко сказал Старейшина рода Орвел. До этого момента слепой старик сидел тихо, и мне даже казалось, что он дремлет. – Нет, – повторил он дребезжащим голосом и начал медленно подниматься с кресла.

Каждое движение давалось Старейшине с трудом. Ухаживавшие за ним служки не были допущены на Совет, поэтому я не выдержал и бросился старику на помощь, подхватив его под руку.

– Что вы хотите сказать? – недовольно спросил Кирот.

– Ещё твой дедушка посвятил меня в Старейшины рода, – не обращая внимания на дядю, сказал старик. – Я всегда чтил… – он сделал глубокий вдох и закашлялся.

– Не надо воспоминаний молодости, – проговорил Избранник. – Поясните, что значит ваше «нет»?

Я чувствовал, как дрожит тело старика, словно высохший лист на ветру. Дунешь сильнее – и его сорвёт с дерева, закружит и бросит под ноги. Старейшина закончил кашлять, вытер рот тыльной стороной ладони и, тяжело дыша, продолжил:

– Не один. Принц может взять с собой спутника.

– Не может, – мягко возразил Избранник, подойдя к Старейшине.

– Может! – почти выкрикнул старик, разволновался и снова закашлялся. Я с нетерпением дождался, когда он заговорил прерывисто и тихо. В его груди что-то булькало, воздух вырывался со свистом с каждым словом. – В роду Орвел давно… был такой случай. Король погиб… на войне. Сын пошёл… на таинство. Но не один… Он прошёл его…

Старейшина покачнулся, свободной рукой схватил себя за шею и начал падать. Я не смог удержать его и рухнул рядом.

– Что с вами? – испуганно воскликнул Избранник и бросился к дверям. – Немедленно позовите лекаря! – услышал я его голос.

Члены Совета вскочили со своих мест и окружили нас со стариком. По его лицу разливалась мраморная бледность, тонкие губы посинели, по телу пробегали мелкие судороги. Я ужасно испугался, когда понял, что Старейшина умирает. Во-первых, он был единственным в Совете на моей стороне, во-вторых, я никогда не видел умирающих людей, а в-третьих, он собирался сказать что-то важное для меня, но мог не успеть.

– Кто может пойти со мной? Пожалуйста, скажите! – крикнул я.

– Пропустите лекаря! – послышался рядом голос Избранника. – Принц, отойдите!

Но я вцепился в подрагивающие плечи старика и склонился к его лицу:

– Кто? Скажите!

– Доброволец из жителей, – прошептал Старейшина. – Право на вызов добровольца…

Он вдруг как-то обмяк в моих руках, и я невольно отшатнулся, увидев, как начали меняться черты его лица. Меня оттащили в сторону, а склонившийся над Старейшиной лекарь через минуту встал и с сожалением покачал головой. Я понял, что остался без поддержки Старейшины рода Орвел. Но его последние слова о вызове добровольца окрыляли меня и давали надежду на возвращение из путешествия живым.

От курящихся благовоний и сотен пылающих огней в храме Светил нечем было дышать. Старейшина рода Орвел лежал перед алтарём в светлом гробу, украшенном ветвями деревьев, а Избранник, облачённый в белые траурные одежды громко возносил молитвы к небесным Светилам и проводил обряд прощания. Несколько служителей храма со скорбными лицами помогали ему. Я стоял у самого гроба, в первом ряду среди знатных горожан, пришедших проститься со стариком. Народу в храм набилось море. Я слышал, как перешёптывались люди, считая смерть Старейшины предзнаменованием больших перемен, и спиной чувствовал взгляды. Многие подходили ко мне и выражали соболезнования, при этом смотрели так, словно хотели сказать что-то другое. Какой-то незаданный вопрос проскальзывал на миг в глазах и исчезал, прячась за словами сочувствия.

Дядя Кирот находился неподалёку. С хмурым, скучающим видом он поглядывал на толпу, но не уходил с церемонии прощания, видимо, опасаясь оставлять меня без своего присмотра.

Они с Избранником совсем не обрадовались, когда я заявил на Совете, что воспользуюсь правом вызова добровольца. Тело Старейшины вынесли из тронного зала, а члены Совета как раз собирались расходиться. Мои слова заставили всех задержаться.

– Впервые слышу о таком праве. Разве оно есть в традиции? – удивился дядя.