– У моей матери имелась песня на все случаи жизни, - едва слышно проговорила Рапсодия.
– Она была представительницей народа лиринглас, у которого принято каждому событию посвящать песню. Иначе они не мыслили свою жизнь. Для них это было всего равно, что дышать. Я не знаю, какая именно песня матери имеется в виду в предсказании.
– Не успела Рапсодия договорить, как ей в голову пришла идея.
– Подождите, кажется, я поняла.

Когда женщина из народа лирин узнает, что она ждет ребенка, она поет ему особую песню - первый дар своему малышу, его собственная мелодия. Может быть, именно она успокоит Дитя? Будущая мать поет ее каждый день, занимаясь привычными делами, и когда остается одна - перед утренней молитвой и после вечернего гимна звездам. Именно так дитя учится ее узнавать, это его первая колыбельная, своя у каждого ребенка. Лирины живут под открытым небом, и для них очень важно, чтобы дети умели хранить молчание даже в самых опасных ситуациях. Песня им так хорошо знакома, что она их успокаивает. Может быть, в предсказании говорится о такой песне?

– Может быть, - согласился Акмед.
– А ты свою песню помнишь?

Рапсодия проглотила ядовитый ответ, вовремя вспомнив, что у Акмеда никогда не было семьи и потому ему такие вещи не понять.

– Да, - ответила она.
– Это песнь ветра, так что вполне может быть, что в предсказании речь идет именно о ней.

Она села на каменную плиту, стоящую рядом с ложем Дитя и служившую Праматери постелью, подобрала под себя одну ногу и, не убирая руки со лба Спящего Дитя, закрыла глаза и запела песню из своего далекого детства:

Спи, малышка, крошка, спи.

Мчится быстрая река,

Дуновенье ветерка,

Унесет твои заботы,

Унесет твою печаль.

Положи свою головку

На подушку сладких трав

И усни, моя красавица,

Ты с улыбкой на устах.

Одеялом из цветов я тебя укутаю,

Колыбельную спою.

Не тревожьте дочь мою.

Гладят щечки пальцы ветра,

Улыбается луна.

Птичка весело поет,

Вьет свое гнездо она.

Спи, любимая, усни.

Ветерок тебе споет,

К дальним далям унесет.

Унесись за ветром ввысь,

Но назад ко мне вернись.

Закончив, Рапсодия открыла глаза и посмотрела на Дитя Земли. Пока песня звучала, оно затихла, но как только Рапсодия замолчала, снова начало метаться на своей каменной постели. Казалось, песня привела его в страшное волнение. Рапсодия печально подняла голову и вдруг почувствовала, как на ее плечо опустилась тяжелая рука.

– Не грусти, герцогиня, - сказал он.
– Песенка была очень даже ничего.

Праматерь тоже пришла в страшное волнение, Акмед чувствовал беспокойство в ее вибрациях.

– Может быть, еще что-нибудь вспомнишь?
– спросил он у Рапсодии, которая тихонько что-то бормотала, пытаясь успокоить Дитя.

– Мать пела мне тысячи песен, - ответила она и погладила Дитя по дрожащей руке.
– Я не имею ни малейшего понятия, о какой из них говорится в предсказании.

– А если ты неправильно его поняла?
– предположил Акмед.
– Возможно, речь идет не о твоей, а о его матери.

Рапсодии показалось, будто у нее в сознании прозвучал чистый ясный перезвон колокольчиков.

– Ну конечно! Ты прав, - волнуясь, сказала она.
– Но как я смогу спеть песнь его матери, если я даже не знаю, кто она?

– У него не было матери, - твердо заявила дракианка.
– Она создана из Живого Камня.

– В таком случае, может быть, дракон, который его создал?.. предположила Рапсодия.

– Нет, - прервал ее Грунтор.
– Это Земля. Земля - его мать.

– Конечно, - пробормотала Рапсодия.
– Конечно.

– Ты же знаешь эту песню, герцогиня. Слышала тысячу раз, снова и снова, ведь слышала, правда? И пела, когда мы шагали под Землей. Можешь спеть ее сейчас?

Певица вздрогнула. Ей стоило огромного труда удержаться от слез при мысли о том страшном времени, когда они путешествовали по Корню, убежав с Серендаира. Рапсодия снова закрыла глаза и сосредоточилась, вспоминая, как она впервые прислушалась к гулу могучей вибрации, которая меняла свою мелодию, разгуливая по бесконечным подземным пещерам и переходам.

Глубокая, точно море, песнь окутывала все ее существо и отзывалась в сердце, нежная и мягкая, словно падающий снег, порой едва различимая. Скорее ощущение, а не звук, наполненное мудростью, волшебное и неповторимое. Мелодия текла медленно, едва заметно меняя тон, не пытаясь ни за кем угнаться. Поющая душа Земли. А на заднем плане постоянно стучало сердце мира, и его ритм помогал Рапсодии пережить минуты отчаяния, давал силы в беспросветной темноте земной утробы. Она снова услышала эту песнь, как слышала ее всякий раз, когда спала, положив голову на землю.