— Разбей зеркало. Ты уничтожишь зеркальный край мира прежде, чем Ниббас вернет себе свое сердце. Как только он выйдет из своей тюрьмы, отделенный от сердца, его можно убить.

ОГНЕМ?

— Да, — с надеждой добавила она в тишине своего сердца.

ТЫ ПРОСИШЬ МЕНЯ СДЕЛАТЬ ЭТО. СМЕРТЬ ВМЕСТО РАБСТВА?

— Нет, — Вайолет крепко зажмурилась. — Я прошу, чтобы мы это сделали. Я бы не просила тебя делать это в одиночку. А кроме того, мы можем и не умереть. — «Или, — подумала Вайолет, — по крайней мере, ты не можешь».

Дракон вытянул шею вверх и запрокинул морду к небу. Вайолет почувствовала, как чернильно-черная чешуя покрыла его бок, почувствовала дрожь страха, за которой последовал жар, затем холод, затем снова жар. Она закрыла глаза и открыла себя драконьему страху. Она чувствовала это так же, как и существо — прекрасно понимая, что отражение дракона на краю неба было слишком далеко, чтобы даже увидеть его, но одного этого знания было достаточно, чтобы кости загрохотали и внутренности превратились в воду. Она прижала ладонь к драконьему боку и затаила дыхание, сосредоточив все свое внимание на собственном сердце и настойчивом требовании сердца, чтобы она не игнорировала свой страх, а действовала из-за своего страха. Что один ее страх был достаточной мотивацией. Она почувствовала, как ее сердце забилось в груди, громко, как молоток, ударивший в железную дверь.

«Я бы отдала тебе свое сердце, если бы могла», — подумала она. И она не шутила.

ЗНАЮ, подумал дракон в ответ. ШАГ НАЗАД. Он сделал три глубоких вдоха и, повернувшись лицом к земле, выпустил раскаленное добела дыхание в скалу. Она пузырилась, таяла и открывалась в расширяющуюся пропасть. Вайолет зачарованно смотрела, как камень превращается в кашицу, потом в жидкость, потом в пар. Наконец, когда дракон проделал дыру глубиной в одного человека и шириной в четыре, он протянул лапу и вытащил ящик из светящегося металла, достаточно большой, чтобы вместить молодого козленка. Дракон открыл его и вытащил еще одну коробку, тоже металлическую, хотя и не такую горячую — она дымилась и парила, но только края были красными. Внутри этого ящика был еще один, не металлический, а что-то черное, твердое и блестящее. Дракон вытащил шкатулку и поднес предмет поближе к своему телу. Существо бросило на Вайолет тревожный взгляд.

— Из чего сделана шкатулка? — спросила Вайолет.

ИЗ МЕНЯ, подумал дракон, хотя его мысли были настолько скрытны, что Вайолет едва могла уловить их.

— Тебя?

НУ, НЕ СОВСЕМ МЕНЯ, последовал слегка раздраженный ответ. НО Я СПРАВИЛСЯ. МОЯ СОБСТВЕННАЯ ЧЕШУЯ, МОЕ СОБСТВЕННОЕ ДЫХАНИЕ, МОИ СОБСТВЕННЫЕ СЛЕЗЫ. Дракон вздохнул. ЭТО Я ЗАЩИЩАЮ СЕБЯ.

Вайолет кивнула.

— Ложись на спину. Стрела в моей груди… — Она стиснула зубы и сжала древко стрелы в кулаке. — Это гораздо полезнее для нас, чем те солдаты могли себе представить. Как только я уберу стрелу…

НО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ! Мысли дракона звенели в голове Вайолет, как колокол. ТЫ УМРЕШЬ!

— Дорогой мой, — печально сказала Вайолет, — я уже умираю. По крайней мере, так я не умру напрасно.

И прежде чем дракон успел возразить, Вайолет легко прыгнула ему на брюхо и с мучительным криком вытащила стрелу из ребер. Она позволила крови течь на грудь существа. К ее удивлению, каждая капля мгновенно погружалась в чешую, исчезая полностью. Там, где падала кровь, чешуя из блестящей черной превращалась в ослепительно белую. Она прищурилась. Мир вокруг нее закачался и потек, когда каждая унция силы вытекла из дыры в ее груди.

— Приготовься, мой дорогой, — сказала она, положив острый наконечник стрелы на весы. Порез был гладким, уверенным и легким. Ребра дракона раздвинулись, как шарнир, открывая невооруженному глазу сложную и тонкую работу его тела.

О, отец! она поймала себя на том, что задумалась. Если бы ты только мог видеть!

Но вслух она сказала:

— Ну же, мой дорогой! Верни себе сердце!

И мир вокруг нее загремел, вспыхнул и внезапно потемнел.

Капитан Марда полезла в сумку и вытащила маленькую ящерицу с золотистой чешуей. Ее кожа сияла, как расплавленное золото, и я поймал себя на мысли, что руки капитана покроются волдырями и вспыхнут, если она продолжит держать существо. Оно билось и дергалось в ее хватке. Пасть, безумно щелкая зубами, была странно заполнена рядами ярких черных зубов, каждый из которых был зазубрен и наклонен внутрь. Еще более любопытно, что во рту у существа были только зубы. Ни языка, ни неба, ни мягких тканей вокруг горла. Рот, который выглядел так, словно его никогда нельзя было использовать для еды. Не то чтобы я ожидал, что ящерица заговорит, но все же голос исходил из существа — не из его рта, заметьте, а из самого существа.

ОСВОБОДИТЕ СЕРДЦЕ НИББАСА, повторяло оно, то есть тело, снова и снова. Эта ящерица была оружием. Движущееся, реагирующее, чувствующее оружие, но все же оружие. Я вздрогнул, взглянув на него.

— Милорды и леди, — сказала капитан Марда. Она не велела своим молодым солдатам сложить оружие, как и вооруженной страже, окружавшей совет. Они посмотрели на капитана, потом на безоружного северянина, потом снова на капитана. И все же никто, казалось, не был готов нанести первый удар. Разве не было, рассуждали все, достаточно нас убитых? Сможем ли мы вынести, если хоть капля андуланской крови будет пролита руками андуланцев?