Он пытается скрыть боль, которая искажает его лицо.

— Бог всегда крадёт мои заслуги, — говорит Коннор.

Губы Лорена изгибаются в небольшой улыбке.

Думаю, в этот момент, я люблю Коннора больше за то, что он поднимает мне настроение, чем за то, что он спас мой кедровый журнальный столик. Но я рада, что этот столик не сгорел.

Это антиквариат.

Лорен даёт Лили запрыгнуть на себя спереди, как обезьянке на дерево, чтобы она оказывается вне поля зрения камер.

Скотт поворачивается ко мне.

— Похоже, нас все-таки ждёт приватный танец.

— Что прости? — скалюсь я.

В комнате воцаряется напряженная тишина. Скотт ухмыляется.

— Вы заключили пари несколько дней назад. Я видел запись. Если кто-то заплачет во время сеанса у экстрасенса, тебе придется подарить своему парню приватный танец на коленях.

Дерьмо. Блядь. Дерьмо...

— Лили на самом деле не плакала, — сразу отмечаю я.

Лорен немного сдвигает её, и я вижу его футболку, мокрую от её слез. Она быстро вытирает щеки, пытаясь скрыть свою печаль, но та остается. Я забываю, что Лорен не на моей стороне. Что уж там, это он предложил пари.

Я огрызаюсь на Ло: — Ты должен чувствовать себя ужасно за то, что наживаешься на её эмоциях.

— Она присутствовала там, когда ты заключала пари, — напоминает он мне. — Приватный танец переносится на потом? Мы с Лили хотим место в первом ряду.

Лили бормочет что-то похожее на «только если она захочет».

— Хорошо, — говорю я, когда рука Коннора касается моей талии.

Я отстраняюсь от его прикосновения, беспокойство греет мою шею сильнее, чем маленький пожар. Мне придется извиваться на нём. Публично. С миллионами людей, которые потом будут смотреть это по телевизору. Ох... Твою мать...

Единственный плюс: первый эпизод выходит в эфир в феврале, через месяц. Так что у меня есть немного времени, прежде чем люди станут свидетелями моей неспособности эротически двигать бедрами.

— Кажется, мы что-то пропустили, — говорит Дэйзи Райку.

Он смотрит на неё сверху вниз.

— Видимо, блядь, в последнее время я пропускаю много чего.

Она отворачивается от него, и когда замечает, что я наблюдаю за ней, просто улыбается мне. Я думаю, Райк беспокоится о ней. Мы все беспокоимся. Есть небольшой страх, что она станет такой же, как Лили, зависимой от секса и компульсивной. Всё это внимание СМИ влияет на неё в школе так, как никто не догадывается. Дэйзи не хочет говорить с нами об этом. И она вполне может выпустить пар не самым лучшим образом.

Лорен выносит Лили из гостиной и поднимается по лестнице, её ноги обхватывают его талию. За ними следует грузный Бен.

Я слегка поворачиваюсь, и моя рука ударяет камеру. У пузатого Бретта на лице большая самодовольная ухмылка, как будто он тоже выиграл пари. Ну, думаю, тут все выиграли, кроме меня.

— Сотри эту улыбку, Бретт, пока я не превратила её в постоянную хмурость.

Моя угроза звучит серьезно (на самом деле это не так), но я достаточно раздражена, чтобы чувствовать, что я действительно могу нанести ущерб вселенского масштаба.

Я оглядываю журнальный столик. Белая пена. Обугленные салфетки. Подгоревшая еда. Грязные тарелки. Перевернутый пуфик. Это что, пятно на ковре? Ох...

— Я всё уберу, — говорит мне Коннор.

— Я помогу, — добавляет Скотт.

Коннор бросает на него взгляд.

— Что? — Скотт улыбается. — Я теперь здесь живу. Могу же протянуть руку помощи.

У меня такое чувство, что я получу от Скотта намного больше, чем просто «руку помощи».

Шесть месяцев. Шесть месяцев.

Если я буду повторять это, может, они не будут казаться такими длинными.

6. Коннор Кобальт

.

Это пустая трата времени.

Эта мысль появляется вновь, пока я слушаю, как очередной член совета директоров Cobalt Inc. бубнит о рекламе и ангельских инвесторах. У меня возникает желание встать и дать всем понять, что они успешно портят беседу.

Но я этого не делаю.

Это самые высокопоставленные сотрудники компании. Если есть хоть какая-то надежда взять бразды правления Cobalt Inc. в свои руки, не выглядя так, будто я незаслуженно унаследовал её, мне придется прикусить язык. Компании принадлежат такие бренды, как MagNetic, краски Smith & Keller и другие прибыльные дочерние предприятия — то, что набивало мои карманы с самого рождения.

Я изо всех сил изображаю интерес, но я сижу во главе длинного стола для совещаний, за которым сидят двадцать мужчин среднего возраста. Во время этих встреч я временно исполняю обязанности моей матери — должность, которую она предоставила мне два года назад. На самом деле, она ничего не значит.

На бумаге я все еще просто её сын. Это всего лишь проверка.

Моя мать никогда не спешила расставаться с империей, которую она построила с нуля. Чтобы стать членом совета директоров, стать генеральным директором и получить её акции, я должен проявить себя. Например, эти встречи или определенные задания, которые она дает мне в самые неподходящие моменты. Мой мобильный телефон всегда в кармане, грозящий вот-вот разорваться.