— Мадам, — зовет Скотт, прежде чем я успеваю его остановить. — Роуз хотела бы пойти следующей.

— А потом ты? — спрашивает Коннор. — Мы все хотели бы знать, когда ты умрешь.

Мышцы на челюсти Скотта дергаются.

Мадам Шармейн подходит к нашему дивану и опускается передо мной на колени. Она берет мою руку и тщательно сканирует линии на моей ладони.

— Ммм.

Мне не нравится всякие «ммм». Они звучат как неразборчивое бормотание ребенка, что эквивалентно втыканию острой иглы в мое ухо.

— Я думаю... что на картах у меня будет лучший обзор, — она достает из кармана перетасованную колоду. — Раздели пополам. Не переворачивай их.

Я делаю, как она говорит, наугад разделяя колоду, фиолетовые полумесяцы напечатаны на обратной стороне каждой карты.

Она возвращается на свой пуфик рядом с кофейным столиком и начинает переворачивать карты лицевой стороной вверх. Я не могу рассмотреть ни один из рисунков, но мне кажется, что на одном я вижу белого единорога, от чего Коннор закатывает глаза.

Несмотря на это, он переплетает свои пальцы с моими и целует костяшки, как будто мне нужно дополнительное успокоение, прежде чем она раскроет моё будущее.

Она переворачивает последнюю карту.

— Я вижу, — говорит она и кивает. — Ты очень плодовита. Я чувствую двух сильных мужчин в твоей жизни, возможно, у тебя будут мальчики-близнецы.

Она, должно быть, прикалывается.

Ревущий ребенок — это для меня личный круг ада. Когда моя старшая сестра, Поппи, родила ребенка, я не признавала свою племянницу до тех пор, пока она не научилась строить внятные предложения. У меня нет ничего общего с детьми. И никому не нужно говорить, что я буду ужасной матерью. Я знаю, что это правда. Именно поэтому я планирую никогда не заводить детей.

— Заберите свои слова обратно, — огрызаюсь я.

— Я не могу вернуть предсказание.

— Это не сумка, Роуз, — вклинился Коннор, его губы приподнялись. — Это твоё будущее.

Его веселье ощутимо.

Я показываю на него пальцем.

— Просто. Заткнись.

Коннор хватает меня за руку и говорит: — Я не буду в это верить, если ты не будешь.

Он не кажется расстроенным моим заявлением (технически я уже высказывала свое презрение к детям, так что это не должно быть сюрпризом), но странно то, что я жажду правдивого ответа. Его честности. Я знаю, что он не поделится этим сейчас, не тогда, когда кругом камеры и Скотт сидит рядом со мной.

— Договорились, — говорю я.

Экстрасенс щелкает языком.

— Мне кажется, я улавливаю чью-то энергию. Она очень чёрная, очень тёмная, совсем нехорошая.

— Она точно от Коннора, — говорит Лорен, подмигивая.

Коннор и в правду улыбается, и, насколько я могу судить, искренне.

— Нет, — говорит мадам Шармейн. — Это от неё.

Она смотрит прямо на Лили. Нет, нет, нет.

— Ты скоро выходишь замуж, не так ли?

Лили сползает вниз по дивану, чувствуя себя неуютно от такого внимания, особенно когда Бретт и Бен направляют на нее оба своих объектива.

— Да, — говорит она сипленьким, слабым голосом.

Ло ставит их бумажные тарелки на журнальный столик.

— Ну ладно, — говорит Коннор, вставая и приближаясь к экстрасенсу. — Думаю, этого волшебства достаточно для одной ночи, — он кладет руку на локоть мадам Шармейн, и она приподнимается от давления. — Было действительно приятно познакомиться с кем-то, кто увлекается драматическим искусством, но я думаю, Вам пора уходить.

Лорен одними губами говорит Коннору «спасибо», а затем гладит Лили по спине.

Но Скотту обязательно нужно всё разрушить, когда он встает.

— Я отвечаю за продакшн, Коннор. Я говорю, когда эти мероприятия заканчиваются, — он смотрит на часы. — И у нас есть ещё десять минут.

Как по команде, мадам Шармейн задает свой следующий вопрос Лили.

— Эту свадьбу, ты же не хочешь её?

— Что? — глаза Лили расширяются. — Нет… — она смотрит на Лорена. — То есть, да. Да, я хочу этого. Почему бы мне не желать этого? — она бросает тревожный взгляд на камеру. — Я... я так сильно люблю Ло. Он мой лучший друг…

— Эй, — говорит Ло, притягивая её к своей груди и затем устраивая у себя на коленях. — Ты не должна ничего говорить этой старой карге.

Райк качает головой и бормочет себе под нос: — Он только что назвал ее старой каргой?

— Ага, — говорит Дейзи.

— Блядь, просто фантастично.

Лили выглядит неважно. Её плечи поддались вперед, словно она дрожащий щенок, попавший под дождь. Я встаю рядом с Коннором.

— Хорошо, мадам… — я даже не могу произнести её имя, не закатив глаза. — …либо Вы уходите раньше… — я бросаю взгляд на Скотта, прежде чем он успевает возразить, — либо прекращаете приставать к моей сестре.