Но её губы снова раскрываются.

— Зачем тебе выходить замуж, если ты полна опасений? — спрашивает она Лили.

Я убью Скотта! Если он подсунул эти вопросы... Я издаю небольшой рык, и Коннор кладет руку мне на плечо. Я хочу выковырять глазные яблоки Скотта своими ногтями. А затем раздавить их острием каблука.

Я поворачиваюсь к нему, мои глаза становятся все разъяреннее.

— Это ты ей сказал задавать такие вопросы?

Скотт изображает замешательство.

— С чего бы мне это делать?

Лили заикается.

— Я не боюсь.

Однако она боится.

После того, как её сексуальная зависимость стала достоянием общественности, пиарщики Fizzle предложили лучшие варианты устранения последствий. Первое место в списке — брак. Это показало бы, что Лили состоит в серьезных отношениях. Что она не такая уж и извращенка, каким её считает мир.

Поэтому наши мать и отец лишили Лили финансовой поддержки, пока она не выйдет замуж за Лорена на законных основаниях. И наши родители хотели, чтобы они подождали целый год, чтобы это не выглядело как вынужденный брак. Не так много людей знают, что это всё спланировано. Но даже в этом случае брак будет настоящим. Через шесть месяцев она перестанет быть Кэллоуэй.

Это не свадьба по любви (хотя, скорее всего, они все равно бы поженились через пять-шесть лет). Наши родители решили это за них, и поэтому свадьба основана только на деньгах и внешнем видимости. Ничего больше.

У Лили и Лорена у обоих есть оговорки и сомнения. Я говорила с Лили об этом, и она сказала прямо мне, что ей ненавистна мысль о том, что она будет смотреть на свои свадебные фотографии и видеть что-то фальшивое и холодное. Я тоже хочу, чтобы их брак начался на хороших условиях, но я не вижу выхода из этой ситуации.

И в чём-то я согласна с мамой. Я действительно думаю, что это поможет Fizzle, потому что это исправит имидж Лили в СМИ. Верю ли я, что оно того стоит? Это решать только Лили. Я знаю, что она соглашается на свадьбу больше из чувства вины за то, что причинила вред Fizzle, компании нашего отца, чем для того, чтобы вернуть своё наследство.

Мадам Шармейн поднимает руки.

— Так много эмоций, — она прижимает пальцы ко лбу.

Сдержанное, нечитаемое лицо Коннора медленно рушится от раздражения.

— Это не я! — внезапно кричит Лили. Она вскакивает с дивана. — Я люблю Лорена. Смотрите, — она целует Ло в щеку, а затем в губы.

Он отшатывается назад: совсем не то, что нужно делать с ней сейчас. Но он пытается понять её психологическое состояние, которое постепенно рушится. Моя сестра похожа на клубок ниток, который может разматываться медленно или быстро, в зависимости от того, кто дергает за другой конец.

Лили вздрагивает, не ожидая, что Ло перестанет её целовать. Она натыкается на стол и сбивает зажженную свечу. О Боже.

— О, я не хотела… — слезы наполняют её глаза, она думает, что всё испортила. Она пытается поднять свечу обратно, но Лорен ловит её за талию и притягивает к своей груди, пока она не обожглась.

Пламя поджигает бумажную салфетку и бумажную тарелку. Дэйзи поднимает салфетку, как будто это грязный подгузник, а не огненный шар.

— Воу, ребята, она довольно горячая.

— Правда? — говорит Райк, хватая её за запястье и пытаясь вырвать у неё горящую салфетку.

— Да, правда, правда. Хочешь потрогать? — она игриво улыбается, помахивая салфеткой в его сторону. Он даже не дергается в ответ.

— Ты такая юмористка.

— Я думала, что я просто горячая штучка.

Хотела бы я конечно сказать, что я самая нормальная из моих сестер, но я судорожно пытаюсь схватить кувшин с водой, который стоит на краю журнального столика. Так пытаюсь, что я опрокидываю ещё одну свечу.

Просто прелестно.

Камеры мельтешат за нами, такие же безудержные, как и пламя.

Дэйзи приходится бросить салфетку обратно на стол, пока она не обожгла ей руку. А экстрасенс кричит что-то о своих картах, собирая их в беспорядочную стопку.

И тут пара рук оттаскивает меня от разрастающегося пламени, которое сожрало наши салфетки и принялось за фиолетовую скатерть.

— Вода, — начинаю я, но Коннор располагает меня у стены и потом достаёт огнетушитель.

В секунды мой парень погасил огонь. А экстрасенс выбежала из моего дома со своей фиолетовой сумкой за спиной.

Тишина затягивается, и всё, что мы слышим, это приглушенное: — Проститепроститепростите.

Моё сердце сжимается, и я обнаруживаю, что Лили бормочет извинения в футболку Лорена. Он держит руку на её затылке, черты его лица напряжены. Когда он поднимает на меня глаза, он говорит: — Слава Богу, что у нас есть Коннор, верно?