Скотт поднял руки в воздух в оборонительной позиции, его спина буквально прижимается к самой дальней от телевизора стене. Несмотря на это, на его лице расплывается самодовольная ухмылка.

Он затеял эту драму.

Камеры крутятся по всей гостиной. Рядом с Райком, который сжимает и разжимает кулак, а другой рукой удерживает плечо своего брата. И еще одна рядом с моей девушкой, которая полностью слетела с катушек.

Все кричат друг на друга.

Я же спокойно направляюсь прямиком в этот хаос. Роуз вырывается из рук своих сестер и, пользуясь возможностью, бросается на Скотта с каблуками в руках. Я проскальзываю в пространство между ними, и острие ее каблука вонзается мне в грудь.

Моя челюсть напрягается, и это единственный признак того, что мне чертовски больно.

Ее глаза расширяются от ужаса, и она тут же роняет свои десяти сантиметровые каблуки, и они с грохотом падают на пол. А затем, так же быстро, ее взгляд становится бешеным и злым. Она обвинительно указывает пальцем на Скотта.

— Он…

— Придурок? Свинья? Долбоеб?

Она ставит руки на бедра, кипя от злости. Я поглаживаю ее плечо, и она начинает успокаиваться. Но в ее глазах все еще кипит ненависть.

Мой взгляд пробегает по лицам моих друзей. Их тела начинают расслабляться, когда я смотрю на каждого по отдельности, напряжение в их мышцах медленно ослабевает. Ло наконец-то затыкается, а Райк неосознанно разжимает кулак.

Люди верят, что я обладаю какой-то магией влияния на других. Что я могу заставить толпу расступиться, не спрашивая разрешения. Все, что мне нужно сделать, это встать с краю, и они медленно и без усилий проложат мне путь. Я могу успокоить самую беспокойную душу, если захочу, и это не потому, что я одарен какими-то глупыми сверхъестественными способностями.

Моя сила в моей уверенности.

Все просто.

Именно вера людей в то, что это нечто большее — нечто великое — производит такой сильный эффект. Они хотят, чтобы я был их прочной, непоколебимой крепостью.

И вот я здесь.

— Дайте мне посмотреть ролик, — говорю я. И уже тогда мы решим, заслуживает ли Скотт получить каблуком по гребаному лицу.

Я поднимаю туфли Роуз, пока Лили берет пульт. Роуз тянется к своей обуви, морща нос от того, что стоит босиком на полу. Поверхность пола довольна чистая, но для Роуз этого недостаточно.

В чертах ее лица столько злобы. Я представляю, как она вонзает каблук Скотту в глаз. Как бы сильно я его не ненавидел, я не хочу, чтобы моя девушка сделала его слепым. Поэтому я убираю туфли подальше и крепко держу их.

— Я передумал.

Она изумленно открывает рот.

— Отдай их, Ричард! — она не хочет ходить босиком по таунхаусу. Ладно. Я легко поднимаю ее на руки, бережно удерживая ее, отчего она делает резкий вдох. Но вместо того, чтобы начать спорить со мной, она крепче хватает меня за бицепс. Мой взгляд падает на ее грудь, которая поднимается вместе с ее тяжелым дыханием, и я внутренне улыбаюсь.

У меня есть девушка.

В моих руках. Испытывающая головокружение от одного моего прикосновения. Я мог бы оказаться в гораздо худшей ситуации.

Я несу ее к дивану и усаживаю подальше от остальных. Она поджимает ноги в сторону, от чего ее платье поднимается до бедер, несмотря на ее попытки натянуть его до колен. Я должен сосредоточиться на телевизоре, но мне до боли хочется снова увидеть ее всю. Изгиб ее талии, торчащие розовые соски, голую попку и широко открытый, заполненный моим членом, рот.

Она на секунду встречается со мной взглядом, и нам не нужно произносить ни единого слова. Ей и так известно, что у меня на уме. Она видит желание в моих глазах, даже если все остальные этого не замечают. Роуз опускает взгляд на мой ремень, и мои губы растягиваются в улыбке, когда я сажусь рядом с ней.

Я сажусь настолько близко, что практически слышу, как ее сердце выскакивает из груди. Я наклоняюсь, чтобы забрать пульт у Лили, и, пользуясь моментом, приближаюсь к уху Роуз, чтобы прошептать:

— Я собираюсь снова связать тебя, — и улыбаюсь, обращаясь к Лили. — Спасибо.

Ее сестра возвращается к Ло, сидящему в кресле, и прислоняется к его телу.

Роуз напряжена, но не от страха. Ее бедра плотно прижимаются друг к другу, и я опускаю руку ей на колени, моя ладонь ложится на обнаженный участок ее ноги. Когда я включаю телевизор, Роуз придвигается поближе и кладет голову мне на плечо, пытаясь расслабиться, но я-то знаю, что она представляет мой ремень, свои запястья и нашу кровать.